Орден неудачников

— Это ритуал присяги, — заговорил Тянь Жэнь лихорадочно. — И что-то вроде проклятья с отложенным действием. Если господин погибнет по вине своего стража, проклятие сработает, и преступник будет страдать, пока не умрёт или не сойдёт с ума. Это всё равно что приговор, который с помощью ритуала господин из рода Бай выносит заранее. Но ты же знаешь, это сплетение двух воль. Воли господина, да, но и добровольного подчинения стража.

У Сун Юньхао едва заметно нахмурились брови. Он шевельнул свободной рукой, будто отмахиваясь.

Тянь Жэнь ненавидел саму идею горьких лекарств, но их тоже надо было как-то вливать до конца.

— Наверняка за пару веков в клане Бай были мстительные люди, которые подозревали телохранителей в любых возможных грехах. Но твой господин не верил, что ты когда-нибудь намеренно причинишь ему вред. А случайность он бы тебе простил. Разве мог он пожелать тебе такую муку? Даже убийц казнят быстрее и милосерднее. Наверно, нельзя повернуть ритуал так, чтобы наказания не случилось вовсе, но он сделал его совсем слабым. Ты давно прощён. Ты мучаешь себя сам.

— Это невозможно.

— Но в тебе больше нет никакой чужой силы. Я отменил твой прошлый приступ не потому, что я великий лекарь, а потому, что ты сам мне позволил. Ты отвлёкся от вины и скорби. А теперь из-за Вэйдэ ты казнишь себя снова. Слушай! Ты и господина своего мучаешь, — он любил тебя и теперь не упокоится с миром, пока смотрит с того света на эту пытку, — и Вэйдэ погубишь. Ты сильный заклинатель, и воля твоя куда крепче моей. Я не смогу помогать тебе долго.

Свободная рука Сун Юньхао мелко задрожала, но как-то он сумел опустить её и прижать к нижнему даньтяню. Медленно повернул раскрытой ладонью вверх.

— Подведи к сердцу, — прошептал Тянь Жэнь. — Да, вот так.

Сила Сун Юньхао ощущалась сгустком перекрученных нитей. Расплетать их по одной было некогда.

Тянь Жэнь хорошо подбирал травы, но всегда терялся, когда приходилось принимать решение быстро, не проверяя по три раза каждую мелочь.

Иногда, наверно, лучше мгновенно перерубить узел.

Потом он сможет передать свою силу Сун Юньхао: вода притушит лишний жар, пусть и ненадолго. Времени у них всё равно было не больше одной курительной палочки.

— Разорви присягу. — Надо было ещё что-то добавить, но говорить, что это всё пустые клятвы, было опасно, в мире Сун Юньхао не существовало такой вещи, как пустые клятвы, если уж их дали однажды.

«Как рыбалка, — подумал Тянь Жэнь лихорадочно, — только бы не сорвалось, только бы…»

— Хотя бы ради Вэйдэ, — проговорил он, глядя, как натягиваются нити. — Ты сам сказал мне в Хугуане. Мы должны спасать живых, пока можем.

***

Там был туман, и была дорога, и постаменты вдоль неё. Звериные морды добродушно таращились тупыми каменными глазами, рожи человеческие пялились мрачно и неласково.

Боли не осталось — только пустота, но частично эту пустоту заполнила чужая сила, прохладная, мягкая. Вот, значит, каково носить морскую пену внутри собственных меридианов. Сун Юньхао не смог бы заставить эту силу нелюдей подчиниться и тем более — нанести удар, она вечно ускользала от его власти и даже понимания, но Тянь Жэнь передал её не для сражения: это было болеутоляющее. Как будто пустоту можно заглушить так легко.

Всё же Тянь Жэнь сделал что мог, а отдал уж точно больше, чем нужно.

Под ногами хрустел иней: зима всё-таки наступила.

Статуи закончились, появилось две стелы — одна вся расписанная байками про великие подвиги императора, другая в нарядных узорах, но без единого слова, даже без имени усопшего, в честь которого её воздвигли.

Сун Юньхао не знал этого места. Это был добрый знак: он всё ещё не потерял связь с Чжан Вэйдэ.

Он выкрикнул его имя и будто бы услышал слабый отклик, донёсшийся сзади, с дороги, которую он уже прошёл.

— Вэйдэ! — позвал Сун Юньхао снова. — Если ты бродишь тут, не сходи с места.

Он попытался хоть как-то затеплить свет на ладони, но собственных сил у него осталось слишком мало, а сила Тянь Жэня по самой своей природе была противоположна любому пламени.

Ни огня, ни Гунпин, чтобы попытаться поискать с воздуха. Он хотел побежать, но боялся, что они разминутся снова.

— Не сходи с места, слышишь?

Ответа не было. Сун Юньхао зашагал размеренно, поворачивая голову из стороны в сторону, как заводная игрушка. Всё те же смешные львы и собаки. Согдийский купец и посол из Силлы.

Юноша в одеждах из грубой, будто траурной ткани, которая цветом сливалась со статуями. Он протянул руку, и Сун Юньхао нечаянно сказал снова: «Цзинфэй», хотя зачем бы Цзинфэю носить траур? Ведь это его оплакивали, а не он. Юноша был младше и стройнее, только улыбался немного похоже, и сбившаяся на левый бок лохматая прядь волос была похожа.

— Брат Сун, — сказал Чжан Вэйдэ, улыбаясь и часто моргая.

Сун Юньхао стиснул его запястье.

— Брат Сун, я не знаю, как отсюда выйти. Но я думаю, здесь бродит не только тигр. Может, рядом жертва, которую тот убил и превратил в своего раба. Он мне тоже предлагал — сказал, я могу надеть шкуру и стать сильным, но я не хочу…

— Что это за место?

— Дорога Сыма. Она ведёт к мавзолею. Я же не умер?