Орден неудачников

Этим утром младший сын хозяйки, улыбчивый широкоплечий парень лет восемнадцати, который привёл Ло Мэнсюэ на кухню, первый сказал, что в доме завелось что-то неладное. «В доме кто-нибудь умирал недавно?» — спросила Ло Мэнсюэ. «Старшая невестка, — сказал парень простодушно. — Матушка прежде говорила, она притворяется, чтобы поменьше работать, но она правда хворая была совсем. А вы думаете, её нечисть убила?»

— С гор забредает, — солгала Ло Мэнсюэ уверенно, пересыпая в миску орехи.

На праздник двойной девятки дома всегда готовили баранину, но сейчас, конечно, ни баранины, ни настоящего девятислойного пирога не вышло бы. Зато были орехи и финики для начинки.

Слишком поздно Ло Мэнсюэ поняла, что опять увлеклась. И ведь покупала, кажется, на пятерых… А теперь даже неизвестно, останется ли их и пятеро.

— И тесто у госпожи изумительное, — нахваливала хозяйка. — Не то что у этой лентяйки Сяои!

Ло Мэнсюэ слегка приглушила остроту слуха, чтобы громкий голос хозяйки превратился в отдалённый гул, и с головой ушла в работу. Ей было стыдно: за то, что она отобрала кухню у несчастной Сяои, даже дважды отобрала, изгнав отсюда последние воспоминания о её обидах и завладев её посудой; и за то, что в первый раз за три года, не считая помощи в ресторане дядюшки Се, снова готовила для живых, но совсем для других, почти незнакомых; и за то, что, несмотря на угрызения совести, от возни с тестом ей стало радостно и спокойно, как три года назад.

Она не услышала бы, как Тянь Жэнь вошёл, если бы не обернулась нечаянно. У него в руках была охапка диких хризантем: белые растрёпанные лепесточки, золотые сердцевинки.

— Вот смотрите! — всплеснула руками хозяйка. — Вот как вашим родителям, бессмертный господин, повезло с невесткой!

Ло Мэнсюэ просыпала на пол несколько орехов. Тянь Жэнь крепче притиснул к груди хризантемы.

— Вам бы лучше прилечь, — заботливо напомнил он хозяйке, — всё-таки вы уже немолоды, а вредоносная ци только недавно развеялась, — и под взглядом его искренне встревоженных глаз хозяйка как-то съёжилась и даже, кажется, поверила, что ей снова нездоровится.

Но перед уходом она ещё успела ввернуть:

— Горы-то у нас дикие, а бессмертный господин, по всему видно, человек учёный, даже меча не носит, лучше бы вам не ходить по горам в одиночку.

— Так неловко вышло, — сказал Тянь Жэнь тихо, когда хозяйка, потирая висок, выбралась за дверь.

— Ничего страшного. Мне даже немного интересно, что она такое навоображала себе, раз почему-то считает нас супругами. Отчего тогда только я ношу меч?

Для чистки Лумин был не нужен — его даже из ножен сегодня доставать не пришлось. Сейчас он лежал между тарелочками с сахаром и с изюмом, радостный и умиротворённый. Ло Мэнсюэ была уверена, что клала его в другое место.

Последние несколько дней она разное врала про своих спутников, но про то, что кто-то из них был ей мужем, — никогда: даже и в голову не пришло ни разу. Когда-то она, кажется, нравилась Ди-шисюну, но наставник не одобрял такие вещи — уж точно не до завершения тренировок. «Если ты и не захочешь окончательно преобразовать свою ци в янскую, — говорил он, — то уж, по крайней мере, не вздумай обзавестись мужем и выводком детей к двадцати годам, как простолюдинка, успеешь ещё».

— Вообще мне часто любопытно, — сказала Ло Мэнсюэ, вытирая руки, — что простые люди думают про нас. Наверно, считают всех заклинателей настолько чудными, что для нас естественно не блюсти традиций и приличий.

— Я сказал ей, что я лекарь. Об остальном она, слава небесам, никогда не догадается.

— Вы нарочно искали хризантемы к празднику?

— Нет, это случайно вышло. Наставница их любила, вот и нарвал по старой памяти. А вообще я так… бродил по горам. Простите.

— Мастер Тянь, не нужно всё время просить у меня прощения. Только предупредите меня, когда решите совсем уйти.

— Молодой господин Чжан очень обидится, если я уйду сегодня.

— А у меня еда зря пропадёт. Я опять наготовила лишнего. Часть оставлю хозяевам, но тут всё равно слишком много.

— Цветы вам не пригодятся уже? — грустно спросил Тянь Жэнь. — Я бы их засушил от воспалений горла, да пока негде.

— Если вы меня не проклянёте за ещё одни пирожные, то пригодятся. А Биси хотела побросать лепестки в вино, но я не знаю, куда запропастилась Биси. Все куда-то подевались…

Ло Мэнсюэ, как со стороны, услышала свой голос — жалобный и сварливый одновременно. Юньи-шиди говорил про такой: «Шицзе опять своих цыпляток растеряла».

— Вечно я так, — сказала она Тянь Жэню, — точно наседка. Больше не буду кудахтать. Видите, уже совсем перестала. Можете пропадать в лесу, если вам правда захочется.

Тянь Жэнь раскладывал цветы на большом блюде. У него была лёгкая рука и безупречный вкус — жалко будет потом портить узор и обдирать лепестки.

— Знаете, Биси уже вернулась. Видите, — прибавил он ей в тон, — я перестал просить прощения, — и неуверенно засмеялся, будто хотел чихнуть и передумал.

Отчего он должен был извиняться от лица Биси, Ло Мэнсюэ не поняла. Спросила совсем про другое:

— А ваша наставница — она жива?