Орбитал

…В полумраке дешевого припортового бара, обычно заполненного всяким сбродом, его массивный силуэт сразу привлекал внимание. Как и одежда. Черная потертая кожаная куртка с остатками красного пламени вдоль хромированных молний, линялые армейские штаны, уходившие в раструбы поношенных сапог с наружной шнуровкой, давно выцветшая майка. Под черной копной непослушных волос зеркальными блюдцами сверкали окуляры старомодных солнцезащитных очков. Нижний абрис лица, почти всегда скрытый янтарной призмой кружки с пивом, завершала тонко очерченная небольшая эспаньолка и воинственно торчащая из нее зубочистка. Когда незнакомец поднимался и, тяжело ступая, шел к бармену за очередной порцией выпивки, его двухметровая необъятная фигура низводила штатного вышибалу Луиса до категории боксера в весе пера. Впрочем, незнакомцем он уже не являлся. Каждый забулдыга в этой насквозь пропахшей резким запахом рома «Brugal» дыре, знал, что его зовут Рауль. И все на этом. Он возникал из стремительных тропических сумерек по пятницам и субботам, пил пиво и не ввязывался в истории. Просто сидел, неспешно хлебал светлое «Presidente», превращаясь на два вечера в часть меблировки помещения.

Периодически к нему за стол подсаживались девочки с бульваров. Они изливали на его равнодушную куртку потоки своего разочарования жизнью, иногда стреляя многозначительными взглядами в непроницаемую броню поляроидов собеседника. Он сочувственно кивал головой, вклеивал в такт слезливых монологов свои замечания, а иногда и ставил им стаканчик «Vitamino» — так спившийся gringo, русский эмигрант Николай именовал местный темный травяной напиток — 'mamajuana'. Бармен Лупе предлагал ее клиентам, когда те уже покидали слоеную атмосферу его бара и предупредительно провожал посетителя до самой двери. Ну, как двери. Вечно скрипящего куска древесины, рассохшегося, но цепко державшегося за свое место в дизайне заведения. Вернемся к Раулю и его беседам с «alma errante» — заблудшими тенями этого благоухающего тропиками и окутанного дымкой нескончаемой сиесты мира. Разговоры сводились к тому, что жертва социальной несправедливости, стыдливо вытирала слезки, вздыхала и напоследок благодарно хлопала его по плечу. Местная уличная шпана, проходя мимо развинченной походкой, бросала: «Cómo estás hermano? Как жизнь, брат?» или ожесточенно давя окурок в пепельнице, важно сообщала ему последние сводки криминальной хроники близлежащих кварталов за неделю. Из целого калейдоскопа незначительных, как капли, пролитые нетвердой рукой беспробудного пьяницы, событий постепенно складывалась РЕПУТАЦИЯ. И рано или поздно эти мелкие, почти невидимые глазу бусинки жидкости соединялись в ручейки, текущие в одном направлении, способные слиться в единый бурный поток, достаточный, чтобы перевернуть лопасти водяной мельницы под названием СУДЬБА. Это происходит, когда на вас из ниоткуда обрушивается вспененный шквал воды и смывает вас из родной обжитой лужицы привычного мирка в штормовое море БОЛЬШОЙ ЖИЗНИ.