orangeroofhousedeedeepic

— Давай сейчас пойдём на кухню, и я приготовлю тебе вкусный завтрак.

Тебе сейчас нужно больше питаться. А потом мы будем делать, все, что ты только

пожелаешь…

***

День прошел относительно спокойно. Эйдан постоянно развлекал жену, они

слушали музыку, танцевали, обсуждали новые книги, и на губах Глории вновь

появилась улыбка. Однако во второй половине дня, ближе к вечеру, Эйдана

позвали из дома неотложные дела, и он отправился на работу, перед уходом

поцеловав Глорию и пообещав ей скоро вернуться.

Он практически сдержал слово и переступил порог дома, когда едва начало

смеркаться. Особняк поразил его непривычной тишиной и темнотой.

Встревоженный, он обошел все гостиные, поднялся на второй этаж, однако нигде

не обнаружил Глорию. Тревога переросла в холод, прокрадывающийся в сердце,

но, к вящему облегчению, певица отыскалась в кабинете. Рядом с баром.

— Глория?.. — тихо произнес Эйдан, не веря своим глазам.

Женщина сидела на полу, и он не сразу разглядел, что на её лице чёрные

потоки туши, а в руке зажата бутылка дорогого виски.

— Что ты делаешь? — выдавил из себя Ван Голд. Опомнившись, он бросился

к ней и вырвал алкоголь из её рук. — Что ты натворила?!

Глория посмотрела на него ничего не выражающим взглядом, и ему

показалось, что куда-то в область солнечного сплетения ему вонзили кинжал. Она

со смешком, перерастающим во всхлип, с трудом позволила ему отобрать у неё

виски.

— Я хотела всегда оставаться на сцене. Я не хотела погрязнуть в этом

убивающем все прекрасное быте. Я не желала испытывать мук. Я хотела от

69

[email protected]

Блэйна только, чтобы он сделал меня такой, долго остающейся юной и красивой,

чтобы я могла посвятить себя музыке. А теперь… какой-то ещё не родившийся…

Эйдан похолодел и, превозмогая собственное отчаяние, ледяным тоном

приказал ей:

— Сейчас же поднимайся и иди умойся. А об этом, — указал он ей на бар, —

советую тебе забыть. И молись, чтобы ты не навредила ребенку.

— Ничего не сделается этому вампирёнышу, — со злобой выплюнула

женщина, пытаясь встать.

Она кое-как поднялась и направилась в ванную. Эйдан с болью смотрел ей

вслед, чувствуя, что с головокружительной скоростью летит в пропасть.

***

Всю беременность Глории Эйдан поил жену лечебными эликсирами,

опасаясь за ребенка. Тристан родился очаровательным и вполне здоровым

малышом. Стоя у его кроватки, Эйдан не мог налюбоваться на сына, гладил его по

невероятно мягким темно-каштановым волосам и брал его на руки при любом

удобном случае. Он был почти счастлив. Если бы Глория проявляла хоть

небольшую часть теплых чувств к сыну…

«Послеродовая депрессия», — как один, твердили в голос врачи и

психотерапевты и советовали максимально освободить леди-вамп от

утомительных забот о младенце. Но она и так практически не занималась

младенцем, пропадая вечерами в «Бархате», а дома устраивая истерики при

малейшем плаче Тристана. Иногда, очень редко, её взгляд, обращённый на

мальчика, теплел, и Эйдан надеялся, что его жена не лишена полностью

материнских чувств.

Эпоха «ревущих двадцатых» закончилась, и наступила Великая депрессия.

Эйдану казалось, что положение в мире целиком отражает состояние, в котором

оказалась его семья, точнее, его жена. «Бархат» пришлось временно закрыть,

Глория оказалась абсолютно невостребована и неоплачиваема как певица. Дни в

доме превратились в один кошмарный сон (иногда Эйдан надеялся, что он

проснется, и любимая вновь будет такой жизнерадостной и очаровательной, как

раньше).

Все чаще он находил жену у бара. Вместо того, чтобы играть с Тристаном

или проводить вечера с Эйданом, Глория выбрала в качестве наиболее

предпочитаемой компании виски. Эйдан убрал бар из дома, однако, это не

улучшило её состояния.

— Скажи мне, — как-то раз он тихо произнес, с горечью наблюдая, как она

сидит перед камином, неотрывно глядя на огонь. — Что тебе нужно для счастья?

Что мне сделать, чтобы вернуть тебя прежнюю?

Глория запрокинула голову и рассмеялась. У него по телу пошли мурашки

от звука её смеха.

— Для счастья? — эхом повторила она. — Я хотела вечности. Вечность

юности, красоты и беззаботности. Чтобы ни от кого не зависеть, чтобы ничто не

мешало мне наслаждаться жизнью…

— Я мешаю тебе? — гневно прервал он её. — Тогда зачем я тебе? Зачем ты

вошла в мою жизнь и стала моей женой? Чтобы сидеть на осколках того, что у нас

осталось, проклинать судьбу и ненавидеть нашего сына?

Она повернулась к нему; его лицо искажено было душевной мукой, на её —

застыло отчаянное выражение.

— Я люблю тебя! — выкрикнула она. — Я хочу прожить вечность с тобой! Я

хочу бессмертия… — Она рывком поднялась, приблизилась к Эйдану, схватила его

70

[email protected]

за рубашку и горячо зашептала: — Я слышала о ритуале, который дает вампирам