Оракул выбирает королеву

Всхлипнув и в очередной раз утерев нос, Леона выбралась из-под покрывала и молча принялась рассматривать одежду. Да-а, это вам не ее простые детские платьица. Все было настоящим, взрослым, как у мамы. Возможно, и не так плохо быть заколдованной? Настоящее взрослое платье! И чулки!

– Сама оденешься? – спросила Эрика.

Облегчать жизнь этой вредной льессе, которая дерется, Леоне совершенно не хотелось. Поэтому она заморгала, глядя на Эрику, и невинно ответила:

– Нет. Меня няня одевает.

– Сама попробуй, – буркнула Эрика, теребя свой закрученный пружинкой локон.

– Не умею! – мстительно прогнусавила Леона.

– Голой будешь ходить, – пригрозила Эрика.

– Ну и буду! – насупилась Леона.

Распустила узел на скатерти, который и без того едва держался, и решительно протопала к двери. Эрика даже не успела схватить ее за руку, а Леона, шагнув через порог, гордо посмотрела на дядю Орнелла, который почему-то смутился.

– Оденьтесь, льесса, – обронил сухо и отвернулся.

– Не умею! Меня няня одевает!

Конечно, Леона немножко лукавила. На самом деле няня ей помогала, но кое-что она умела и сама. Но что-то ей подсказывало, что противная Эрика совершенно не хочет ей помогать одеваться, а вот дядя Орнелл будет против разгуливающей голышом заколдованной девочки. Сильно заколдованной, потому что не может у незаколдованного человека быть волосиков внизу живота.

– Эрика! Ну не мне же ее одевать? – крикнул Орнелл.

Леону крепко взяли за руку и завели обратно в комнату. Лицо Эрики пошло красными пятнами, Леона с трудом сдерживала улыбку. Так тебе и надо, злыдня.

– Давай помогу, – пробурчала Эрика, – иди сюда… деточка.

И Эрика, кряхтя и бормоча под нос ругательства, принялась натягивать на нее панталоны, затем чулки, потом нательную сорочку… В результате Леона оказалась наряженной во взрослое платье, а Эрика вспотела и запыхалась.

– Ну вот, – наконец с одеванием было покончено, – теперь идем, я покажу, где помыть руки. И, пожалуй, покормить тебя надо.

– Хочу к маме, – прогнусавила Леона.

– Послушай, – устало сказала Эрика, – мы не причиним тебе зла. Только будь хорошей послушной девочкой, ладно? А я, так и быть, куплю тебе игрушки.

– Вы злая, – набравшись храбрости, заявила Леона, – вы деретесь.

– А твой Арман конечно же сама доброта, – язвительно заметила Эрика.

– Арман… – вздохнула Леона и внезапно задумалась.

Это имя будило в ней неясные воспоминания. Как будто это был близкий ей человек, она его очень-очень любила, а потом… А что случилось-то? Но, уж конечно, она не будет об этом спрашивать у Эрики. Сама потом разузнает.

– Хорошо, я буду послушной девочкой, – согласилась Леона.

– Тогда пойдем обедать. – Кажется, Эрика вздохнула с облегчением.

И они пошли.

Обедали на кухне, маленькой, бедной, с закопченными стенами. Но еда оказалась вкусной: свежий хлеб, нарезанное ломтиками копченое мясо, немного овощей и творожный сыр. Дядя Орнелл собственноручно налил Леоне большую кружку молока, и Леона, хоть и не очень-то любила молоко, с голоду выпила все до капельки.

– Вот так-то лучше, – улыбнулся дядя Орнелл. А потом тревожно посмотрел на Эрику: – Ты опять во дворец собралась?

Эрика усмехнулась:

– Не переживай. Моих личных вещей у него нет, а так меня не отследить. Пойду послушаю, что там происходит и не пришла ли в голову Меркла снова мысль чинить Оракул.

Орнелл вздохнул:

– Ты уж, пожалуйста, не рискуй напрасно.

– Но, дядя, если меня схватят, у нас есть на кого меня поменять.

Леона молча жевала хрустящую горбушку, слушала все эти разговоры и не понимала ни-че-го. А жаль. Оправившись от первого страха, она сообразила, что вокруг происходит нечто занятное. Да, жаль, что ей ничего толком не объясняли… И Армана жаль. Кажется, она его любила. Но почему-то все забыла.

Эрика вернулась под вечер, когда солнце только-только закатилось и за оконцем разлились сиреневые сумерки. К тому времени Леона извелась сама и извела дядю Орнелла, да так, что под конец он засверкал глазами и рявкнул: «Да замолчишь ты сегодня или нет?»

Леона насупилась и отвернулась. Почему-то дядя Орнелл не хотел слушать ни об ее игрушках, ни о кролике, ни о маме и папе, ни о Патрисе, ее кузене, который приезжал несколько дней тому назад, хвастался перочинным ножом и испортил платье кукле Зилении.

Так, в сумерках, они и сидели, каждый в своем углу. Иногда дядя Орнелл вставал, начинал ходить по комнате, нервно теребя пальцы, и тогда Леона слышала его бормотание «Нет, все же зря… уж лучше бы оставили как есть… Он нас точно убьет. Найдет и убьет».

– Дядюшка Орнелл, кого вы боитесь? – спросила Леона самым нежным и елейным голоском, на какой только была способна. Когда она таким же голосом выпрашивала хлеб с вареньем, нянюшка никогда не отказывала.

Но Орнелл посмотрел на нее как-то особенно грустно, покачал головой и ничего не сказал. И как раз в это время за окном что-то вспыхнуло и тут же погасло. Орнелл метнулся к столу, схватил какой-то предмет, круглый, весь в заклепках, но… Хлопнула дверь в прихожей, и в комнатку вбежала Эрика. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся и растрепанная, в мужском костюме, но чрезвычайно довольная.