Оракул смерти

— Не знаю, что хуже, — сказала она. — Жить совсем без утех или жить с такими утехами. Ладно, Конан. Все-таки хорошо, что я пошла в школу гладиаторов, а не увязалась с цирком.

Корделия задумалась.

— Правда, тогда бы я не убила своего наставника, и не оказалась бы в тюрьме. А это значит…

Она надолго ушла в себя, обдумывая события своей жизни и пытаясь выстроить их в другом порядке.

— Нет, Конан, это невозможно, — наконец сказала она. — Столько дорог, столько случайностей. Я вспоминаю людей, которых убила — половину могла бы и пощадить. А из тех, кого отпустила, всем следовало вспороть живот. Одно решение — и как все изменилось. Нет, не верю. Этот Проракул — жулик. Как можно предвидеть будущее?

Ее слова были прерваны. Юноша в одежде оруженосца, с длинным боевым шестом в руках, спешил к путникам по боковой тропе.

— Ты Конан из Киммерии? — спросил он, задыхаясь и от избытка чувств тыкая варвара палкой в грудь. — Провидец сказал, что я встречу тебя здесь.

* * *

Корделия помрачнела, как небо перед грозой.

— Дешевый трюк шарлатанов, — заявила она со знанием дела. — Сейчас скажет пару дурилок, и потребует с нас деньги за предсказание.

— Пусть твоя женщина замолчит, — раздался властный голос, явно принадлежащий знатному человеку.

Из-за деревьев на тропу вышел воин, в алом доспехе из чешуи дракона. Время и испытания оставили роспись морщин на его гордом лице. В каштановых волосах плесенью виднелась седая прядь. Суровый витязь держал корзину с ребенком. Это зрелище могло показаться кому-то трогательным, а кому-то смешным.

— Поди прочь, дешевая потаскушка, — продолжал герцог.

Он привык оскорблять других, и теперь даже не замечал этого.

— Нам с твоим господином надо поговорить по-мужски.

Корделия и без того находилась не в пряничном настроении. За хамство же она в лучшем случае ломала наглецу руку. Однако герцог держал ребенка, и это спасло ему — если не жизнь, то, по крайней мере, возможность завести еще одного наследника.

— Ты идешь от Оракула с дурными вестями, — произнес Конан. — Поэтому замнем неудачное начало и попробуем снова. Твой оруженосец искал меня — для чего?

В другой день, герцог Альдо не спустил бы дерзость. Но сейчас он мог думать только о судьбе сына, потому вряд ли даже расслышал слова киммерийца.

— Я, мой сын и эта гниль в облике оруженосца едем в аббатство Монлюссон…

Он запнулся, сообразив, что наверное впервые в жизни отправился в путь пешком.

— Мне нужен телохранитель — смерд, который защитит моего наследника. Рискни своей никчемной жизнью, варвар — и как знать, может, на небесах простят хоть часть твоих преступлений.

«А ведь он и вправду уверен, что оказал мне великую милость», — подумал Конан.

Тяжелый кошель, брошенный рукой герцога, полетел в киммерийца. Не встретив подставленной ладони, мешочек утонул в густой траве.

— Что сказал прорицатель? — спросил северянин.

— Глупый варвар, — с презрением процедил герцог. — Даже монеты поймать не смог. Откуда только у тебя руки растут, оглобля? Небось, отморозил, когда нерпу ловил в проруби.

Он шагнул назад, явно намереваясь забрать свое предложение.

Поднимать кошель Альдо не собирался. Заботиться о деньгах — слишком мелочно для аристократа. Даже нищий дворянин вряд ли бы нагнулся — по крайней мере, при смердах.

Взгляд, брошенный на ребенка, заставил герцога остановился.

— Оракул сказал, лишь ты можешь спасти моего сына, — пробормотал он. — Но что может знать безумец? Его мозги, наверно, давно превратились в пюре из шпината. А если так, пророчество не имеет силы…

Люди охотно верят в добрые предсказания, и питаются обмануть злые. Герцог Альдо тщетно пытался убедить себя в том, что не верит в предсказание. Но вера часто ходит на лезвии ножа, танцуя со страхом — не давая человеку ни полностью отдаться своим фантазиям, ни отречься от них.

— В любом случае, провожатый нам не помешает, — произнес герцог с важностью, и разве что не хватало рядом писца, который увековечил бы его слова на пергаменте и скрепил печатью. — Поднимай золото, непутевый варвар. До аббатства Монлюссон еще день пути.

Он развернулся и потрусил по узкой тропе. Сзади герцог напоминал упитанного ослика, поднявшегося на дыбы за морковкой. Опытный кавалерист, он давно отвык ходить пешком, и дорога вымотала его гораздо сильнее, чем Стефана.

Видя, что оруженосец по-прежнему полон сил, когда его хозяин разве что не ковыляет вприсядку — герцог не воспылал к слуге отцовскими чувствами. Стефан, понимая это, старался держаться за спиной господина — чтобы лишний раз не попасться на гневные глаза. Киммериец не двигался.

— Что сказал прорицатель? — повторил он. В прошлый раз, герцог пропустил этот вопрос мимо ушей. Теперь же он повернулся, и взглянул на Конана с таким недоумением, словно с ним заговорила пряжка от сапога.

— Знай свое место, варвар, — воскликнул Альдо. — Видно, на родине тебя мало учили плетью, раз ты осмеливаешься задавать такие вопросы. Иди вперед, и радуйся каждому шагу, когда не получил по спине палкой.

Корделия предложила:

— Давай я его убью. Конан покачал головой.