Опыты

Но нет, хватит. Извините меня за это истерическое вступление, просто я устал, очень устал от многодневной борьбы с архивариусами, библиотекарями и сетевыми администраторами, а более всего- от продирания через самоё содержимое архивов и баз данных. В наше время информация никуда не исчезает, и если даже спалить библиотеку Ватикана, то окажется, что каждая буква каждой книги многократно продублирована ещё где-нибудь- Герострат бы повесился. А всё, что не исчезает, начинает нагромождаться горами и постепенно образует геологические слои безо всякого порядка. Можно собрать всю статистику по Москве, вплоть до почасового изменения населения за последние сто лет, но будь готов: тебя завалят данными ещё о тридцати-сорока Москвах в Америке и Австралии, просто так, в нагрузку, и к Северу от Мытищ запросто может оказаться какой-нибудь Таксон, штат Южная Каролина.

А с медициной ещё хуже. После открытия общей формулы здоровья традиция прервалась, так как все медицинские специальности исчезли, теперь есть просто медики, каждый со своим терминалом в чемоданчике, и учат их совсем не тому, чему прежде. Даже о былой профессиональной иерархии приходится судить по отрывочным сведениям: Уильям Оккам носил звание Doctor Invineibilis, что означает "непобедимый доктор", Антон Чехов был доктором земским, а литературный персонаж Айболит- доктором добрым ("добрый" в старину означало "хороший", "профессиональный" или "компетентный"). Вечно так: современникам всё кажется естественным и не заслуживающим упоминания, а мы теперь гадаем, которое звание выше, и какие экзамены сдавали на получение, например, "доброго доктора". Случается и путаница, как с доктором Кинчевым, который, как недавно выяснилось, имел к лечению такое же отношение, как Автово к автобусу.

Но мучился я не зря, мне удалось всё же кое-что выяснить, и вполне достаточно для краткого обозрения. Итак.

О врачах. В старину врачи составляли замкнутую корпорацию, нечто среднее между Масонским орденом и ремесленным цехом, и вступить в неё можно было лишь после изнурительного обучения, строгих экзаменов и торжественного принятия древней клятвы Гиппократа, текст которой хранился в строжайшей тайне: я читал в "Московском Комсомольце" двухсотлетней давности интересную статью, автор которой опросил десятка два врачей, и они все, как один, сказали, что не могут поведать ему ни единого слова из этой клятвы. Вот как высоко ставили медики речения легендарного основателя медицины! Гиппократ, кстати- почти современник масонского Зодчего Хирама, и в обоих циклах легенд- медицинском и масонском- наблюдается некоторый параллелизм, позволяющий говорить об общих корнях.

Одним из основополагающих принципов медиков был отказ от всех форм национализма и шовинизма, вплоть до исповедания полного космополитизма, даже в мифе протагонистами Гиппократа были Гален, Парацельс и Пирогов, а антагонистами- Павлов, Моро и Франкенстайн, то есть люди вполне противоположных национальностей.

Также в медицинской среде, как и у масонов, были весьма популярны иллюминатские настроения. Некоторые ратовали за объединение государств- Орден "Врачи без Границ", например. Почти все медики входили в Комитет Красного Креста и Красного Полумесяца, самая эмблема которого выражала экуменическое стремление объединить христианство с мусульманством.

Но это все частности. В основном врачи, конечно же, лечили людей. Именно это и позволило их корпорации пережить и все ремесленные цеха, и эпоху расцвета тайных обществ, и всякие экстремистские политические партии. Изо всех им подобных лишь медики пребывали во всеоружии в двадцать первом веке. Они были распространены по всему миру: корпорация подписывала с государством договор, например, о бесплатном здравоохранении, а государство позволяло и помогало строить медучилища и прочее. Конечно, государству приходилось проявлять терпимость относительно всяческого экуменизма и "врачей без границ", но игра стоила свеч: здоровье и спокойствие народа дороже.

Медики высокого градуса занимались теоретическими исследованиями, в чём изрядно преуспели: практически все новообретённые заболевания свирепствовали не более чем по три-четыре года, после чего на них находили какую-нибудь зловонную, но действенную управу. Они-то, интеллектуалы, в конце концов и погубили всю корпорацию, прочитав геном и выведя общую формулу здоровья- после создания переносного терминала всякий узко специальный педиатр мог смело нести свой флеботом в музей или на свалку.