Опыт физической метафизики

Но вот странным последствием того, что <...>, есть зазор, и внутри этого зазора есть то, что можно назвать собственными временами соответствующих явлений. Они имеют собственное время, не позволяющее в некоторой универсальной системе отсчета охватить их все вместе в предположении возможности одновременной характеристики всех сторон явления. И при этой характеристике время выступает как некоторая однообразная функция. Мы, конечно, знаем, что со всех точек пространственной системы, или в пространстве расположенной системы, невозможно в один момент времени получить информацию в силу ограниченности нашего опыта, но со временем (при этом предмет не меняется) со всех точек может быть собрана информация. Это как бы монотонное движение времени сквозь пространство или такое время, которое так рассматривается [(как некоторая однообразная функция)], а так оно рассматривается и в классической механике, и в социальном мышлении. Я приведу пример такого рассмотрения, где его ошибочность в социальной области связана именно с непониманием невозможности одновременного соединения разных сторон явлений. Простая вещь, которая наблюдается в последние годы, в последние десятилетия XX века, — это проблемы развивающихся стран. Укажу на одну посылку: то, что я говорил, имплицитно содержит в себе допущение возможности переноса знания по всему пространству, которое охвачено одной универсальной системой отсчета, или системой наблюдения. Помните, я говорил об отношении «ребенок—внешний мир» и «я, наблюдающий внешний мир, который воздействует на ребенка». В этом пространстве классика предполагает, что знание как бы перетекает по всему пространству и ребенок придет к тому же .знанию, которое в нем [(пространстве)] уже имеется, например, у меня взрослого, или, наоборот, я своим знанием совершенно однозначно могу задавать ему внешний мир внутри пространства, в котором возможна такая трансляция знания. Но уже показано психоанализом, что она невозможна, и в этом смысле у событий «отношение ребенка к миру» есть собственное время, оно в том промежутке, где я не могу одновременно в одном пространстве объединить все стороны явления. Так вот вспомним об этом свойстве переноса знания и подумаем о том, что мы делаем, когда мы внедряем технические научные достижения в слабо развитые страны. Мы упираемся в один простой закон: нельзя передать или транслировать научные и технические результаты, продукты или приспособления, изобретения и так далее. Возможность «привития» этих изобретений предполагает, что эти страны по своей культуре живут в пространстве и времени тех условий, которые изнутри себя порождают и воспроизводят продукты, называемые нами продуктами техники и науки. Всякая передача чисто внешних средств, например, из Соединенных Штатов Америки в Алжир или куда-нибудь еще приводит к искусственному симбиозу двух разных иновременных вещей в одном пространстве; эти средства не становятся участником внутри развития культуры, если <...> культуры не найдут какие-то другие пути и условия, такие, что по отношению к ним техническое развитие выступало бы как внутренний продукт. Это есть духовная и культурная непрививаемость извне продуктов развития. Казалось бы, простое дело. Давайте заимствуем все результаты науки и техники и пойдем дальше. Ничего подобного, нельзя этого сделать, о чем, кстати, свидетельствует наш собственный опыт. Мы часто оказываемся в такой ситуации по отношению к европейской культуре, науке, технике, являющимся сложным продуктом каких-то внутренних, для нас извне ненаблюдаемых пространств и времен.

Нам теперь ясно, что лишь в многомерии, лишь в его измерении и могут формулироваться исторические законы.