Опыт физической метафизики

Под идеологическим сознанием мы понимаем такое сознание, к которому неприменимы различения истины и лжи. Известна устойчивость всех идеологических образований, которая превращает их, если только можно так выразиться, в прагмемы социальной жизни, которые функционируют вопреки тому, что логическая, или рациональная, критика может показать иррациональный элемент, или иррациональную природу, идеологических образований, или прагмем. <...> Прагмемы социальной жизни продолжают функционировать в совершенно неуничтожаемом и неразложимом виде рядом с имеющимся рациональным знанием, которое показывает, что эти прагмемы иррациональны, или иллюзорны. Это то, что Маркс называл желтыми или жареными логарифмами. «Желтый логарифм» — абсурдный термин, абсурдное сочетание, но таких абсурдных сочетаний, то есть таких абсурдных, невозможных предметов, очень много в нашей социальной жизни. И никакая рациональная критика их не устраняет, они продолжают быть инструментами или частью механизма социального процесса, который реализируется иногда ровно в той степени, в какой велика степень «превращенности» реальных отношений в тех фикциях, которые становятся ориентирами для человека, снимая приведшие к ним связи и зависимости. Скажем, представление о том, что товар имеет стоимость, как показывал анализ Маркса, есть как раз такая прагмема, которая позволяет реальным законам функционировать, осуществляясь через те иллюзорные встройки, которыми являются прагмемы в человеческом сознании. Мы реально фетишизируем вещи, приписываем им свойства и продолжаем так делать даже тогда, когда есть теория. Одним из таких хитрых, Умных ходов Марксовой мысли и было понимание места и роли иллюзий, или иллюзорных представлений, или превращенных представлений, в социальном процессе. Так что точка зрения изнутри действующего агента исторического процесса и точка зрения наблюдателя отличаются уже тем, что внутри мы видим не только в терминах норм, объектов наших стремлений, объектов наших целеполаганий, но еще и в превращенных формах (превращенные формы часто являются мотором нашей деятельности), а в зрении наблюдателя должен существовать знак, указывающий на то, что до исторического действия мир был недоопределен, и, следовательно, в анализе исторического действия он должен искать такие вещи и такие связи и сцепления, которые ускользают от сообщаемого наблюдателю сознания агента исторического действия. Исторические исследования, социальные исследования есть такое поле сообщения, в котором мы замкнуты внутри того, что сообщает нам исследуемый нами объект о своих же собственных причинах. Мы стоим в «понимательной» связи с субъектом исторического действия. И в какой-то степени мера научности выводов, к которым приходит наблюдатель, зависит от разрыва этой «понимательной» связи. Мы не можем просто так принимать на веру то, что сообщает сам агент исторического действия, социального действия, и то, что нас «понимательно» объединяете ним. Вопреки внешней «понимательной» связи, которая вместе с наглядными, или предметными, связями является экраном нашего мышления, пробивая этот экран, мы должны разлагать не только наглядные натуральные связи взаимодействий, в которых имеет место то, что я назвал предметными номинациями, мы должны разорвать и эту «понимательную» связь, реконструировать то, что, будучи в самом же субъекте исторического действия, не поддается, во-первых, его произвольному изменению посредством действия, не поддается произвольному конструированию и, во-вторых, не присутствует во внешнем наслоившемся, или надстроившемся, отношении к миру. Короче говоря, все феномены, или явления, включающие в себя элемент сознания, — а таковы исторические и социальные явления - характеризуются феноменом надстраивания, когда одни слои опыта, испытания надстраиваются с неумолимой для нас скоростью над другими. Если воспользоваться геометрической метафорой, в каждый данный момент мы свойства сферы или, скажем, цилиндра и закрученных на нем линий как бы проецируем в виде свойств плоскости. А вы знаете, к каким искажениям приводит такая трансформация, или преобразование, или перенос, или проекция, свойств цилиндра на свойства плоскости. Представьте себе под видом такой плоскости наше предметное отношение к миру, то есть что мы, находясь в историческом действии, фиксируем цели, способы достижении цели, относимся к нормам и так далее.