Opus 1

– Ожидаемо. Но видишь ли, я тебя поднял, и ты выполнишь любой приказ, который я тебе отдам, – сказал Герберт прохладно. – Учитывая то, что тебе предстоит, я не хочу превращать тебя в зомбированную куклу. Нам и без того придётся скрывать факт твоей смерти: мёртвая спасительница может вызвать… предубеждение. Однако суть в том, что ты исполнишь предначертанное и ты будешь сотрудничать со мной, и я рассчитываю, что ты окажешься достаточно благоразумной, чтобы сделать это добровольно. Потому что иначе ты всё равно это сделаешь, просто с лишней морокой для меня и страданиями для себя. – Он отстранённо подцепил серебряными зубчиками кусок безнадёжно остывшей колбаски. – Так что мы изменим мир. Ты и я.

– И выбора у меня нет.

– Никакого.

Глядя, как некромант безразлично дожёвывает свой завтрак, Ева подумала. Ещё подумала.

Разжала кулаки, вонзив ногти в пергамент старой карты.

Очень мило улыбнулась.

– Ладно, – сказала она. – Думаю, мы поладим.

Глава 3 Infurianto [4]

Следующей ночью Ева впервые попыталась убежать.

На успех она не рассчитывала, но Дерозе и прочие пожитки на всякий случай прихватила. В шкафу нашёлся плащ, окутавший её фигурку с головы до ног (нечего смущать местных странным нарядом, а людей королевы – потенциально подозрительным лицом). Там же обнаружилась просторная замшевая сумка на длинном ремне: в неё отправился серебряный подсвечник, который Ева надеялась заложить в ближайшем ломбарде, если в этом мире они существовали.

Тихо спустившись на первый этаж, девушка проследовала к выходу из замка. Пройдя через внутренний двор – брусчатую площадь с колодцем посредине, – сквозь каменную арку вышла в крайне запущенный сад.

Вглядываясь в непроглядную тьму, резко взмахнула правой рукой, точно отражая невидимый удар.

Ничего.

– Ну давай!

Вторая попытка призвать необходимое тоже не увенчалась успехом.

Покосившись на освещённые окна, горевшие за спиной тревожными сигналами, Ева досадливо сжала пальцы.

– Если ты считаешь, что сейчас мне не надо себя защищать, ты неправ, – сказала она, увещевая пустоту. – Я собираюсь спуститься к воротам через очень тёмное место, которое прежде видела только из окна. При таком раскладе споткнуться и свернуть себе шею – раз плюнуть. Я, конечно, и так почти мертва, но быть мертвецом со свёрнутой шеей определённо печальнее, чем с целой. Творить какие-нибудь волшебные фонарики, если они и есть, я пока не умею. Так что ты мне очень нужен. Появись, ладно?

Сосредоточилась, махнула рукой в третий раз… и удовлетворённо воззрилась на то, что появилось в ладони, разогнав тьму ровным голубоватым светом.

К сожалению или к счастью, но ночи предшествовал долгий день, а на пути к желанной короне некромант не желал терять ни минуты, так что после завтрака немедленно принялся лепить из Евы спасительницу всея Керфи.

– Для нормального обучения магии времени слишком мало. Придётся не учить тебя, а натаскивать, – с привычной брезгливостью и брюзгливостью бросил Герберт, приведя её в зал, отведённый для магических тренировок. – Освоишь владение стихийным оружием, пару щитов, несколько боевых заклинаний – тебе этого хватит.

– Стихийное оружие?..

Впоследствии уроки венценосного сноба Ева собиралась по возможности саботировать. Но поскольку магический дар – штука, с которой сталкиваешься не каждый день, и довольно полезная, азам она решила научиться у профессионала.

– Любой маг может призывать стихийное проявление колдовского Дара. – Вид Герберта ярко демонстрировал, что некромант далёк от любви к преподаванию примерно так же, как Ева – от дома. – Он воплощается оружием, наиболее близким сути мага, и являет собой чистый сгусток маны.

– Маны? – В памяти всплыл арбалет, огнём пылавший в руках королевы. – Что, как в компьютерных играх?

– Не знаю, о чём ты, но рад, что в вашем мире есть понятия, которые позволят мне не разжёвывать элементарное. – Герберт воздел руки к расписному потолку, где по нежной майской зелени вились цветочные узоры. – Начнём.

Когда тень в углу зала шевельнулась, Ева решила, что ей мерещится.

Когда тень сгустилась, приобретя примерно человеческие очертания – если б люди могли быть с щупальцами вместо рук и клубами бесформенного чёрного дыма вместо лица, – лишь утвердилась в этой догадке.

Когда тень оказалась рядом и рука, похожая на сгусток темноты, потянулась к Еве, поняла: если ей и мерещится, стоять и ждать, пока выдуманный монстр сделает её ещё мертвее, не стоит.

Ева кинулась бежать. Что-то обвило её лодыжку, заставило рухнуть на пол; девушка заскребла ногтями по пошарпанному паркету, но щупальце за ногу тащило её обратно. Рывком перевернувшись на спину, Ева вскинула руку… и чудище над ней разорвало вспышкой голубого света – так, точно его полоснули сияющим хлыстом.

Сгущённая тьма рассыпалась клочками, таявшими в воздухе.

Когда Ева встретилась глазами с некромантом, тот сверлил её таким взглядом, будто это она натравила на него тентаклевого монстра.

Еве хотелось сказать ему многое. Но поскольку громкому бунту она предпочла тихий, то вымолвила лишь:

– За что?!