Опция поиска

Сама виновата. Родила бы Лёньке ребеночка и не тряслась бы сейчас. Была

бы спокойной и невозмутимой мамашкой и женой в своем праве.

Но он же был согласен! Он с самого начала не возражал и не настаивал, и

потом, когда они достаточно долго прожили вместе, никогда не поднимал эту тему,

значит, его все устраивало?! Или нет?.. Ну, мог бы хотя бы намекнуть!.. А теперь

получается, что Лера ему не нужна, и сама во всем виновата.

А кто еще? Сама и виновата. Особенно, если сравнивать. После того, как

выяснилось, что есть в жизни Воропаева Леонида женщина, которая захотела от него

родить. И без всяких условий. Родила и воспитала, и вырастила, а вот ты, Лера, не

захотела. Да, сравнение не в твою пользу, детка, ох, не в твою.

И что теперь? Пока не поздно обзаводиться потомством, чтобы мужа

окончательно не потерять? От накатившего ужаса Лера даже тихонько взвыла,

почувствовав себя приговоренной к пузу, молокоотсосу и всему прочему.

Она ворочалась в кровати, вставала попить водички, снова ложилась и вновь

ворочалась, и сон все не шел, и ей было муторно и тошно. Утром, все выяснится

утром. Она боялась утра. Как будто сделала что-то гнусное, подлое и чрезвычайно

непорядочное, ну, к примеру, изменила мужу, и это вылезло наружу, и впереди

разговор, который всего-навсего отложен.

Что за выверт сознания?! И отчего она чувствует себя виноватой? Кто, в конце

концов, в этой ситуации жертва? Конечно, она, Лера. Это муж должен ощущать вину,

а не наоборот. И ей нечего бояться. Она сможет достойно выдержать любую правду,

лишь бы это правда была, а не увертки, за которыми обычно любит прятаться

сильный пол.

Но утром разговора не случилось. Муж даже не притронулся к творожной

запеканке, которую Лера ему выложила на тарелку, обильно удобрив густой

сметаной. Он не присел к столу. Молча и торопливо выпил чашку кофе, который сам

себе и сварил. Выпил стоя над плитой. А потом отбыл на работу.

А Лера делала вид, что это ей безразлично. Что ее не задевает остывшая

запеканка. И не задевает, что муж не произнес ни единого слова. И не кивнул. И не

посмотрел в ее сторону ни разу. Просто ушел.

Или он так решил ее наказать? Зашибись. А за что?

Сидя сутуло на высоком кухонном табурете, она горестно послушала, как мягко

захлопнулась входная дверь, а потом, разозлившись на себя за эту бабью горечь,

выдернула из пачки сигарету.

Фигня все это. Это все фигня. Она справится. Соберется с мыслями и примет

решение. Сама. Как это делала раньше. Как это делала всегда. А потом решение

исполнит. И хватит себя жалеть, в самом деле.

Вот то, что «спецназа» больше нет, это действительно жалко. Разбежались

девчонки, а то бы они быстро Леру вылечили, и следа бы от хандры не осталось.

Ситуация не изменилась бы моментально, однако относиться к ней Валерия начала

бы уже по-другому – и легче, и проще. Да и совет непременно толковый получила бы,

и в его исполнении активную помощь.

«Спецназ» – это три Лерины подруги: Катя Демидова, Алина Росомахина и

Киреева Надежда Михайловна. Хотя теперь она не Киреева.

Все они работали на капиталиста Лапина в холдинге «Микротрон», там и

сдружились. По-настоящему. Характеры разные, у каждой свои тараканы, амбиции,

проблемы, но сдружились.

Лёня их тусовку спецназом назвал в иронично-уважительном смысле. Хотя

лично ни с одной из Лериных подруг на тот момент знаком не был, но от Леры был

наслышан об их невероятной крутизне. А какие еще подруги могли быть у его жены?

Только такие. Конечно, говорить про девчонок, что они «разбежались»

несправедливо. Они просто очень и очень заняты сейчас, но разве Лере от этого

легче?..

Разброд их начался с того, что Алина ушла в декретный отпуск и в положенный

срок произвела на свет пацана, которого назвали Тимофеем. Ей наступая на пятки,

Катя разродилась двойней и тоже пацанами, Илюхой и Кирюхой. Но хронологически

первой птахой перелетной стала Киреева, которая взяла и уволилась, не забыв

напоследок прикольнуться и выйти замуж за их большого босса – Лапина Ивана.

Лера радовалась, по-честному радовалась счастливым переменам в жизни

подруг, но без них на работе ей стало грустно. В окружении двухсот сорока шести

служащих корпорации она чувствовала себя, как на покинутой зимовке, хотя никогда

не тяготела к «колхозу» и гордилась своей автономностью.

Конечно, они созванивались. Конечно. Но у Алины и Кати с их младенцами был

постоянный цейтнот, особенно не разговоришься, да и мозги у девчонок сейчас не

туда повернуты. Одна только Надежда Михайловна оставалась Лере для

полноценного общения. Казалось бы, чего и желать-то? Ведь именно ей Бурова

доверила бы самые страшные свои секреты. И именно к ней в первую очередь

обратилась бы за поддержкой и советом. Но все было не так просто.

В течение рабочего дня Киреева предпочитала личные разговоры не вести, в

чем Бурова была с ней полностью согласна. Таким образом, их брифинги проходили

по вечерам, когда обе добирались до домашних телефонов и устраивались в

удобных креслах, сунув уставшие ноги в тапки с помпонами. Только эти брифинги

длились ровно до того момента, пока домой не возвращался феодал Лапин.