Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

– Вот и другого Павла скоро возьмет к Себе Господь… И это будет по его праведности на Светлой седмице.

– А в который день, батюшка? – спросили его. Но он промолчал, – и без того много сказал.

Павел же на пятой неделе Великого поста слег и больше уже не имел сил вставать. На лице его не было видно никакого беспокойства, не было и страдальческого выражения. Он молился по четкам и иногда призывал к себе духовного отца. Старец Леонид, приходя, исповедовал его и причащал Святых Христовых Тайн. По нескольку раз в день заходили братья – Ермоген и Симеон, часто и друг его послушник Петр Григоров.

– Терпи, Павел! – сказал как-то Петр. – Вот настанет Пасха, Светлый праздник Христов, а там скоро и весна… Свежий воздух укрепит тебя. А летом пойдут и плоды, и целебные травки… Дождись! Старец Леонид молится о тебе. Да и все мы тоже… Павел кротко и с любовью посмотрел на него:

– Нет, Петр… я скоро умру.

– Можешь ли ты знать?

– Знаю.

«Господь известил его», – подумал Петр.

В Лазареву субботу пришли вместе со старцем Леонидом настоятель Оптиной игумен Моисей и брат его, иеромонах Антоний, скитоначальник С ними еще несколько иеромонахов и певчие. Была принесена монашеская одежда – власяница, ряса, мантия и клобук, а также параман с крестом, – и начался чин пострижения в ангельский образ. Почти не помня себя от духовной радости, Павел давал обеты, отвечая на вопросы постригающего. Умилительное пение возносило душу его – казалось ему – в самые небеса… Наречен он был тем же именем, но в честь другого святого. Он как бы забыл о своей болезни, – и будущее увиделось ему бесконечным, да оно и было таковым. Но – надо быть готовым. Он вспомнил слова преподобного Ефрема Сирина, запавшие ему в душу, как и множество других словес этого блаженного отца, при чтении рукописной книги: «Каждый день ожидай исшествия своего и готовься к сему пути: ибо в который час не ожидаешь – придет страшное повеление, и – горе не готовому!» Проживешь ли всего, может быть, день – да вдруг падешь… Падешь, да не успеешь восстать! «Как невозможно морякам навсегда остаться на корабле, а путнику, остановившемуся в гостинице, не выйти из нее, – так и нам невозможно вечно пребывать в жизни сей, – писал святой Ефрем. – Как там они называются моряком и путником, так и мы здесь – странники и пришельцы. Взирая на сие мысленными очами, будем готовиться к преставлению из жизни сей».

Что откроется там, за дверью гроба? Кто встретит? Страшные ли черные лицом бесы, заявляющие свое право на душу грешную, или Ангелы светлые, посланные Господом за душою праведника? А иных и Сама Пречистая Матерь Божия… Нет-нет, – все на милость Божию, все! Что может монах, не могущий встать с постели, умирающий? Много может: Иисусова молитва испепеляет темные мысленные приражения, очищает сердце, только бы не дать места губительному унынию.

И вот настала радостная Пасха – Праздник праздников, Светлое Христово Воскресение. После светлой заутрени пришли к болящему отцу Павлу многие из братии похристосоваться, принесли красные яички. Он сидел, прислонившись к подушкам, в монашеской одежде, каждого встречал улыбкой, но по щекам его текли слезы.

– Что это, отец Павел, – заметил Петр. – В такой-то праздник ты плачешь!

– Да я об том плачу, – отвечал тихо Павел, – что не могу с вами, братия, быть в храме, да и в трапезной… а вовсе не от болезни.

В четверток Светлой седмицы опять пришли настоятель и скитоначальник, пришел и старец Леонид, и другие иеромонахи и совершили над болящим таинство соборования елеем. Старец Леонид сказал:

– Ты, Павел, скоро выздоровеешь.

– Знаю, батюшка, но не в здешней жизни, – отвечал тот.

– Желаешь ли, чтобы я еще к тебе пришел?

– Так желаю, чтобы ты, отче, был при мне до самой моей смерти.

А брат Петр сказал:

– Прости, отец Павел, если я в чем виноват. Завтра пораньше приду навестить тебя.

– Не увидишь меня, – был тихий ответ.

Затем вскоре речь Павла стала делаться неясной. Он закрыл глаза и что-то тихо – как бы в полусне – говорил сам с собой, и в его речи слышалось отчетливо только слово «Бог». Старец Леонид начал читать отходную. Когда чтение это окончилось, болящий, казалось, уже умиравший, вдруг сел на постели и твердым, ясным голосом стал благодарить старца Леонида за чтение. Сказал несколько слов и братьям своим Ермогену и Симеону. Потом медленно перекрестился и попросил положить его набок. Как только его положили – он сразу испустил последний вздох…

Троекратный удар колокола на Оптинской колокольне возвестил о кончине монаха. Старец Леонид начал служить панихиду. Многие из братии пришли проститься с усопшим: «Прощай, отец Павел! Мир праху твоему!» Каждый вспомнил его смиренную, чистую жизнь. И никто не мог вспомнить, чтобы он сказал кому-нибудь хотя бы одно слово неудовольствия. Иной, может быть, и думал: «Не Ангел ли жил здесь, в Оптиной Пустыни среди нас? А мы, по грубости своей, нечуткости душевной не понимали этого…» После кончины отца Павла многие из братии стали внимательнее к своей внутренней жизни.