Опрометчивость

В ателье все казалось непривычным без этого белого настила, без недошитых платьев, образцов обуви, бижутерии и шляп. Интересно, долго еще мне предстоит здесь жить? Думаю, несколько месяцев, пока не найду что-нибудь побольше и посветлее. Я хочу, чтобы окна были во всю стену, и пусть они смотрят на реку или парк. Со вздохом она рухнула на раскладушку и принялась рассматривать свое жилище. Привычный матовый светильник, трубы, проложенные по потолку, окрашенному ею в ярко-зеленый цвет, бледно-оранжевые бархатные портьеры, добытые в каком-то старом театре, огромные зеркала на стенах, ее рабочий стол – очень удобный, хотя и не новый, стол для рисования, подарок Дженни, раскладушка, которую раздобыла для нее Индия. Странно, но она чувствовала, что будет скучать по этому чердаку. Ведь произошло столько событий, пока она жила здесь… Нет, сейчас она не станет ни о чем вспоминать! Она не хочет сегодня грустить. Иначе она почувствует себя одинокой, а она не любила одиночества, особенно теперь, когда вся ее душа полнилась радостными предчувствиями. Ей хотелось смеяться и танцевать. Ей необходимо было пойти на какую-нибудь вечеринку. Ну, конечно! Она ведь все равно не сможет сегодня заснуть. Она взяла телефонную книжку и стала небрежно листать. Куда же податься? Ну, конечно же, Джулес Сантини, у него всегда какая-нибудь компания, а если нет, он всегда знает, у кого.

Олимпи Аваллон нравилась вечеринка у Анри по нескольким причинам. Во-первых, она любила его старый дом из серого камня, стоящий неподалеку от Булонского леса, в котором была масса прекрасных вещей и, что самое главное, бывали интереснейшие люди. Во-вторых, у Анри всегда подавали отличную еду, а Олимпи всегда на подобных вечеринках хотела есть. Качество подаваемых вин зависело от количества гостей – для небольшой компании подавались более изысканные вина, но сегодня здесь собралась толпа – человек шестьдесят или семьдесят. Значит, подадут «домашнее белое» с собственных виноградников Анри, а оно, как известно, просто отрава. В-третьих, она сегодня потрясающе выглядит, покрытая свежим зимним загаром и в белом платье от Валентино – небольшом лоскутке белого джерси, соблазнительно сползающем с золотистого плеча и весьма откровенно облегающем ее аккуратный задик. Бросив взгляд на свое отражение в огромном зеркале, Олимпи поняла, что сегодня она здесь – одна из самых эффектных женщин; зимой белое всегда смотрится потрясно, особенно с ее огромными серыми глазами и чуть рыжеватыми светлыми волосами. Она выглядела, решила она, улыбаясь своему отражению, красивой, интересной и дорогой. Разумеется, Барбара Дюмон тоже смотрелась неплохо, но всем было известно, что она только что сделала подтяжку, на лице ее не было ни морщиночки, а ведь ей уже, по крайней мере, сорок два. Олимпи быстро осмотрела свое лицо, нет, слава Богу, в свои тридцать пять она все еще – что надо! Подтяжку надо делать в сорок – самое время, и у нее есть еще время в запасе. Тем не менее, жаль, что ей уже не двадцать шесть и что ее лицо – и тело – безупречны не навсегда. Здесь намечалась четвертая причина того, что сегодня ей очень нравилось у Анри. Тут присутствовали по крайней мере два человека, два мужчины, которые сейчас очень ее интересовали, хотя и по различным причинам.

Бендор Грюнвальд обладал титулом – правда, это был какой-то непонятный титул, но зато очень старый, и к нему обращались «принц». К тому же, он был ужасно богат и в данный момент проявлял к ней повышенный интерес, а она пока держала его на некоторой дистанции. Бендор был известен всюду, где собирались интересные люди, и его репутация плейбоя тянулась за ним уже лет тридцать, с тех пор, как он выскользнул из-под гнета своей немецкой семьи в качестве наследника огромной фамильной промышленной империи. Он действительно сильно интересовался ею, она в этом не сомневалась. Ему уже было сильно за сорок, следовательно, пора уже подумывать о женитьбе. Наступила пора продолжать династию – каждый мужчина пятидесяти лет мечтает иметь сына.

Затем, разумеется, Хьюго Рересби, самый сексуальный мужчина из тех, кого она встречала за последний год. Глядя на него, это, конечно, трудно сказать, подумала она. У англичан ужасно обманчивая внешность – с их здоровым румянцем, смиренным взглядом голубых глаз и манерами воспитанных школьников. Лишь в кровати начинаешь понимать, чего они действительно стоят!

Хьюго поймал ее взгляд и помахал ей с другого конца комнаты. Олимпи раздумывала, стоило ли ей подойти к нему или же подождать, пока он сам подойдет. Она быстро огляделась вокруг, чтобы узнать, здесь ли его жена. Нет, сегодня он без нее. Отлично!

Ей очень нравилась эта комната – большие плиты черно-белого мрамора, на котором нарядные гости смотрелись как причудливые точеные фигурки на шахматной доске великана.

– Олимпи!

Она повернулась, услышав свое имя. Это был Анри, который выглядел несколько «голубовато» в шелковой светлой рубашке и кожаных, заправленных в ковбойские сапоги штанах.