Опрометчивость

Если бы у Дидье было достаточно денег, он бы сам помог Парис в организации собственного салона мод, однако на второе предприятие его капитала никак не хватало. Когда Парис вернулась из Голливуда с печальным рассказом о происшедшем, десятью тысячами долларов своих сестер и собственными честолюбивыми помыслами, Диди предложил свою помощь.

Он повесил на стойку модели, упакованные в пластиковые мешки, которые привез от работающих на них надомников.

– Посмотри, это поднимет тебе настроение, – сказал он.

Парис сдернула пластиковую упаковку и стала рассматривать вещи.

– Диди, какая прелесть!

Ряд длинных полотняных юбок – жемчужно-серые с вставками из нежно-розовой замши, бледно-голубые с сиреневыми, серые с янтарно-желтыми – висел рядом с шелковыми блузками с широкими рукавами того же тона, короткие, до середины икры брюки были сшиты из того же плотного полотна и шли в комплекте с объемными замшевыми куртками. Даже на вешалке эти вещи смотрелись ярко и весело, как компания нарядной молодежи, и настроение Парис заметно улучшилось.

– Значит, первая партия полностью готова, – сказала она. – Слава Богу, а то я уж думала, ничего не получится.

– Я же говорил, что все будет нормально, – улыбнулся Диди, бросая взгляд на часы. – Парис, мы еще должны проверить все насчет аксессуаров и принять окончательное решение о месте демонстрации. Больше нельзя с этим тянуть.

Они никак не могли выбрать между двумя помещениями, где можно было показать коллекцию – одно представляло из себя ничем не примечательный зал современной гостиницы, преимуществом которого было то, что он находился в самом центре парижской моды, другое – зал очень старой гостиницы «Арт Нуово», который она открыла как раз позади «Ле Алле» или «Чрева Парижа» – старого оптового продовольственного парижского рынка, переделанного в оживленный квартал со множеством маленьких магазинчиков, баров и кафе. Выбор места имел большое значение, равно как и выбор аксессуаров, а Парис уже была не в силах принимать какие-либо решения. К каждому туалету необходимо было подобрать подходящие туфли, шляпу или прическу, пояс, красивые брошки, ожерелья, бусы, браслеты, серьги – многое из всего этого она придумала сама, и их делали по ее эскизам в маленьких салонах, разбросанных по всему Парижу. Весь продуманный Парис костюм мог стать реальностью лишь при соблюдении всех деталей и мелочей, и по мере того, как приближалось время показа, Парис нервничала все больше и больше. А теперь еще и Финола! Набросив меховое манто от Женни Фенде, Парис пошла вместе с Диди вниз по лестнице, а затем к его белому «мерседесу», стоящему у тротуара с квитанцией на штраф за неправильную парковку на стекле.

– А, черт, – весело произнес Диди, запихивая квитанцию в отделение для перчаток, где лежала еще целая пачка подобных бумажек. Эти квитанции являлись неотъемлемой частью жизни в большом городе. Мысль о том, чтобы поискать стоянку или хотя бы найти место, куда можно было бы официально поставить машину, ему и в голову не приходила – это значило, что какое-то расстояние нужно пройти пешком – это в такую-то мерзкую погоду! Диди никогда бы этого делать не стал.

По мнению Парис, Диди внешне был типичнейшим французом. У него было длинное бледное лицо, темные печальные глаза средневекового мученика, которые сочетались с крупным орлиным носом и подбородком, как у де Голля. Однако он был недурен, всегда элегантный в своих прекрасно сшитых белых костюмах, которые зимой носил с темно-синими футболками, а летом – со светло-голубой или розовой рубашкой и галстуком. По его рассказам она так же хорошо знала его частную жизнь, как и свою собственную – вернее, полное отсутствие оной. Разве у них оставалось время на любовные приключения? Только работа, работа и еще раз работа. И это ее устраивало. Диди – единственный человек, которому она рассказала об Амадео Витрацци.

– Подожди, милая, подожди немного, – успокаивал он ее. – Когда ты станешь звездой, мы будем покупать шелк у Дерома, и тогда ты скажешь синьору Витрацци – а он будет с улыбкой ждать твоего заказа – что его ткани тебя не устраивают. Пусть катится к Олимпи Аваллон.

– Куда поедем сначала? – спросила она, пока Диди продирался сквозь забитые машинами улицы.

– Шляпы. – Он нажал на тормоз, затем резко свернул в боковой проулок. – Я сказал, что мы появимся до пяти, что уже опаздываем.

– Ой, Диди, я надеюсь, что Жан-Люк сделал все, как надо.

Шляпы были одной из важнейших деталей костюма, от них зависело очень много.

Диди опять поставил машину в неположенном месте, пока Парис поднималась по лестнице в мастерскую Жан-Люка. Этого молодого человека Диди открыл еще в школе дизайнеров. Его интересные модели, сделанные с большой фантазией, приводили ее в восторг, но теперь она почему-то беспокоилась. В конце концов, это его первый серьезный заказ; а вдруг он совсем не так хорош, как показался им по первому впечатлению?

Им открыла дверь молодая жена Жан-Люка. На руках у нее вертелся ребенок, и она приветливо улыбнулась Парис.