Опрометчивость

– Выйти за тебя замуж? – изумленно спросила Индия. – Но зачем?

– Зачем? По тысяче причин. Какую из них ты хотела бы услышать? Что я не могу без тебя управлять этим отелем? Ведь ты деловая американка!

Индия откинула голову и рассмеялась.

– Очень трогательная причина. Не уверена, что Дженни одобрила бы ее, но звучит разумно.

– Тогда, я уверен, она бы одобрила все остальные причины. Я не могу жить без тебя, Индия Хавен. Ты внесла радость в мою жизнь. Я хочу любить тебя всегда, иметь детей от тебя, стариться с тобой. Пожалуйста, скажи, что ты согласна выйти за меня замуж.

Это так романтично, словно в одном из фильмов Дженни Хавен, подумала Индия; осветитель бы выбрал угол, чтобы луна была справа, звукооператор уловил бы мягкий, ритмичный шум волн на заднем плане, когда они плещут о берег; а она прекрасно знает свой текст.

– Да, о, да, Альдо, – сказала она, – я тоже хочу стать твоей женой…

Когда его губы встретились с ее губами, она поняла, что Дженни одобрила бы такую концовку… Постепенно удаляясь от любовников, камера переходит на залитое лунным светом море и плещущие волны… Только их сцена получилась лучше, чем в самом знаменитом фильме Голливуда.

ГЛАВА 19

Нью-Йорк в июне – не самое привлекательное местечко, но, подумала Олимпи, эту жертву все же стоит принести. Она покинула кондиционированный уют своего лимузина и прошла в фойе с контролируемым климатом отеля «Хэлмсли-Палас» на Мэдисон-авеню, оценивающе оглядываясь вокруг. Что ж, во всяком случае, отель принадлежал к числу хороших: это вы всегда можете определить по цветам или типу людей, с которыми сталкиваешься в фойе. Она быстро огляделась и поднялась в свои апартаменты на десятом этаже. Здесь уже стояли фрукты и цветы – знак уважения от администрации. Подняв трубку, она позвонила в бюро обслуживания и распорядилась принести большую, очень сильно охлажденную бутылку минеральной воды «Перье» и сэндвич. Олимпи никогда ничего не пила и не ела в самолетах, даже в «конкордах», от этого происходит обезвоживание организма и пучит в животе. Поэтому она предпочитала голодать в дороге. Сбросив туфли, она устроилась на кровати, набрала номер оператора и велела соединить ее с городской линией. Раскрыв записную книжку на «М», она набрала номер Фитца МакБейна. Это был номер его частного аппарата, ответить мог только он сам. Трубку так никто и не поднял.

О, дьявол, может быть, его нет в городе? Определенно, это не так. Он упоминал ей, что должен из-за дел быть в Нью-Йорке большую часть июня и планирует попасть в Европу позднее, в конце лета. Олимпи надеялась, что играет правильно – ошибка может стоить ей слишком дорого. Она примет душ и сделает еще одну попытку.

Тридцать минут спустя, освеженная душем, подкрепившись сэндвичем, она снова позвонила по его номеру. Фитц ответил немедленно. Если он и был поражен, услышав ее голос, то никак не проявил этого, и когда через пять минут Олимпи опустила трубку, у них уже была договоренность поужинать вместе у «Ле Кирку» в восемь тридцать сегодня вечером.

Фитц сидел напротив Олимпи за удаленным угловым столиком, в то время как официанты вокруг них выделывали свои балетные номера, представляя на его одобрение бутылки с вином, поднося спичку к его сигарете и размахивая меню. Олимпи предоставила ему сделать выбор.

– Я правильно сделал, что заказал столик здесь? – сказал он, – я полагал, что это место тебе понравится.

– Тут восхитительно, Фитц. Все очень мило, и обслуживание, и… тут очень интимно.

Фитц отхлебнул из своего стакана виски со льдом. Он не любил пить виски до вина, но Олимпи попросила «кампари», так что ему нужно было что-то взять и себе.

– Никогда не думал об этом заведении как об интимном, Олимпи.

– Конечно, здесь очень интимно. Взгляни на них. Олимпи указала кончиком сигареты на посетителей за другими столиками, раскланивающихся со знакомыми или с теми, кого хотели бы узнать получше.

– Они создают интимную обстановку для таких, как мы, кто пришел сюда поужинать вдвоем. Они нас даже вряд ли замечают.

Фитц засмеялся ее перевернутой логике.

– Полагаю, ты права, хотя, как мне кажется, ты сама принадлежишь к людям такого же типа.

Олимпи выдала ему одну из своих самых серьезных улыбок.

– Только когда меня к этому вынуждают обстоятельства, Фитц, не иначе. Для меня нет ничего более приятного, чем ужинать наедине с каким-нибудь милым человеком, с кем-нибудь, кто мне нравится. За исключением, может быть…

Она рассмеялась, весело размахивая сигаретой, которую, казалось, она больше использовала именно для этого.

– Ах, мой дорогой Фитц, не знаю, приходилось ли тебе когда-нибудь иметь дело с такой француженкой, которую можно было бы понять однозначно?