Опрометчивость

Мариза раздраженно вздохнула. Она не хотела верить, что ее муж изменял ей – особенно с Индией Хавен, но с тех пор, как Рената вбила эту мысль в ее голову, и несмотря на невинные отчеты Томазетти, у нее возникло тревожное подозрение, что он ей все-таки изменяет. Вот почему она решила предложить, даже больше, чем предложить – настоять – с невинным видом благодетельницы, чтобы Фабрицио предложил Индии работу в палаццо ди Монтефьоре. Тем не менее, она изумилась, когда Фабрицио согласился с ее предложением; более того, при этом он выглядел почти счастливым. Все это было очень странно. Теперь Индия будет отсутствовать почти два месяца. Конечно, если бы у них что-то было, Фабрицио под каким-нибудь предлогом нанес бы визит в палаццо ди Монтефьоре. Но, насколько она знала, между ними не было никаких контактов, кроме как обычных деловых. Человек Томазетти продолжал держать Фабрицио под наблюдением, но тот по-прежнему вел себя как самый примерный супруг в Италии.

Итак, наступило время для решающего теста. И если, как она подозревала, между ними что-нибудь было, этот тест станет coup de grace[12] для мисс Хавен.

– Фабрицио, – позвала она, перекрывая восторженные вопли Фабиолы, которую тот высоко подкидывал над головой, одновременно сам крутясь на месте, – Фабрицио, отпусти ее, пожалуйста, ей будет плохо.

Фабрицио опустился на пол, удерживая Фабиолу на руках.

– Ох, – простонал он, – ты такая тяжеленькая – смотри, что ты сделала со своим стареньким папкой. Ох, я не могу и пошевелиться.

Он повалился на спину, драматично раскинув руки, в то время как Фабиола уселась ему на грудь, раскачиваясь и хохоча.

– Фабрицио, мне кажется, будет хорошо, если мы возьмем детей на уик-энд куда-нибудь за город, на свежий воздух, пока стоит такая чудесная погода.

– Превосходная мысль, – согласился муж. – Тебе она нравится, Фабиола?

– А куда? – потребовала Фабиола, вертясь в его руках, – Куда мы поедем?

– Думаю, мы могли бы поехать к Монтефьоре, – небрежно сказала Мариза, – можно взять с нами и Ренату – ты знаешь, что она влюблена в Альдо, и я уверена, что ей понравится эта идея. Это станет приятным событием для них обоих… и потом, разве вам с Индией не пора поговорить немного относительно дворца? Наверняка потребуется обсудить тысячу вещей.

Фабрицио неожиданно сел, прижимая к себе Фабиолу.

– У меня нет никакой необходимости ехать туда. Я послал туда три недели назад архитектора. Он подтвердил, что идеи Индии вполне работоспособны, и что в ее технических эскизах нет ошибок. Она представила мне все свои планы по интерьеру, и теперь она делает рисунки, чтобы предъявить их Монтефьоре. Индия великолепно работает и без того, чтобы вокруг нее суетился босс.

– Но, в конце концов, caro, Монтефьоре платят Пароли, не Индии, разве не так? – Она хитро взглянула на него. – Я не вижу причин, почему Индия должна выйти из себя, если увидит там своего босса?

– Конечно, нет. – В голосе Фабрицио слышалось легкое раздражение. – Я хочу сказать, что она прекрасно справляется с работой и без меня.

– Вот и отлично, значит, решено. Я позвоню Паоле и сделаю все приготовления. – И Мариза поспешила к телефону в своей спальне. Она обрадовалась, когда к телефону подошел Альдо и сказал, что он рад принять их. Он уверен, что Индия тоже будет рада. Она работает очень, интенсивно, и маленькая передышка пойдет ей на пользу.

– О, Альдо, – сладко попросила Мариза, – пожалуйста, не говори Индии о нашем приезде, мне хочется, чтобы это стало для нее сюрпризом.

– Сюрпризом? Конечно, раз ты просишь, Мариза.

– Значит, увидимся в пятницу. Рената будет ждать с нетерпением, Альдо.

– Мы тоже ждем с радостью, Мариза, – ответил Альдо.

Вот так-то, подумала женщина, опуская трубку. Она сделает этой малютке Индии испытание в этот уик-энд и создаст в ситуации Альдо-Рената некоторую моральную поддержку Ренате. Подошла пора, чтобы тут наметился определенный прогресс. Убью двух, зайцев единым выстрелом, подумала она весело. Умный шаг.

Альдо оторвался от груды планов, бумаг, контрактов и счетов, громоздящихся на письменном столе-бюро из орехового дерева – том самом столе, которым пользовался его прапрадед, из всех Монтефьоре больше всех преуспевший в делах, сумев поднакопить порядочно на заре наступающей новой индустриальной эры. К несчастью, его прапрадеду меньше повезло с детьми – двумя своенравными дочерьми и сыном, которые рассматривали семейное состояние как бездонный карман для удовлетворения своих диких прихотей.