Оправдание Шекспира

Последний абсолютный монарх Карл Первый, будучи умом и сердцем уверен в своем неотъемлемом праве вершить все дела королевства, светские и религиозные, не слушался ничьих увещеваний или протестов. А протестов тогда уже было много, парламент яростно боролся за сохранение своих свобод. Собрав в Уайт-холле парламентариев, вознамерившихся низложить его фаворита герцога Букингема, Карл произнес грозную речь, в которой были такие слова: «Помните, что парламенты полностью в моей власти: я их созываю, позволяю им заседать и распускаю, и оттого, нахожу я плоды их работы хорошими или дурными, зависит, будут они заседать или нет», – а упрямые подданные все равно проголосовали за импичмент Букингема и передали свое решение в палату лордов. Дальний родственник Ратленда сэр Дадли Диггс выступил пред лордами с такой страстной обличительной речью, что король взорвался от гнева и Диггса отправили в Тауэр. Баталии продолжались все правление Карла, в конце концов, разразилась гражданская война, на девятый год военного противостояния король по решению парламента окончил свои дни на плахе.

А родной брат сэра Дадли Леонард Диггс был страстным поклонником Шекспира. Он написал два хвалебных стихотворения, одно к Первому Фолио, другое для сонетов Шекспира, изданных Джоном Бенсоном в 1640 году. Семейство Диггсов было в родне с Ратлендами, те и другие восходили к Анне, сестре Ричарда III и Эдуарда IV. Стратфордианцы, с усмешкой относящиеся к «одержимости» Диггса, пытались найти родственные отношения между Шакспером и Диггсом. И, кажется, нашли. Шакспер в завещании упомянул некоего Томаса Рассела, а мать братьев Диггс после смерти их отца вышла замуж тоже за Томаса Рассела. Правда, тот ли это Рассел, не установлено. А родство Диггсов и Ратлендов – достоверный факт, подтвержденный генеалогическими таблицами.

На фоне кровавых событий гражданской войны (1640-1645) продолжалась интенсивная интеллектуальная жизнь. В год, когда война началась (1640), вышел томик поэзии с сонетами Шекспира, изданный Джоном Бенсоном. В этом же году друзья Джонсона издают посмертное Второе Фолио его «Трудов» («Works»), как сам он назвал свои сочинения на титульном листе Первого Фолио 1616 года. В 1644 году появился памфлет Джорджа Уизера (1588-1667), поэта, оставившего след в английской литературе и ее истории, «Судебное заседание на Парнасе», в котором участвуют славные елизаветинские драматурги, включая Бена Джонсона и Шекспира; великие гуманисты, давно ушедшие и живые; ведет судебное (литературное) заседание Фрэнсис Бэкон, председательствует Аполлон. Высокий суд рассматривает обвинения, выдвинутые против английских и шотландских газет, которые просуществовали к тому времени всего четверть века, но уже ухитрились зарекомендовать себя бессовестными клеветниками и фальсификаторами. Уизер был связан поэтической полемикой с Беном Джонсоном и «Водным поэтом Ее величества» Джоном Тейлором (1578?-1653), а также имел касательство к Томасу Кориэту.

Еще шла война, последний роялист старик маркиз Уинчестерский после отчаянного сопротивления сложил оружие и был пленен Кромвелем возле пылающего в огне замка – это был сентябрь 1645 года; а в это время в Оксфорде в доме доктора Уилкинса, он был президентом колледжа Уодэм, собиралась небольшая группа ученых, охваченных страстью постигнуть небо, землю, природные явления, человека, животных, растения, и руководили ими не вера и традиция, а разум и эксперимент. «Внезапно свалился с плеч мертвый груз прошлого, новая Англия услыхала, наконец, призыв Френсиса Бэкона и осознала его, – пишет Дж.Р. Грин в «Краткой истории английского народа». – Трубный глас Бэкона уже призывал людей именно так заниматься науками; но, по крайней мере, в Англии, Бэкон воспринимался тогда человеком, опередившим свое время» [42]. Одновременно и в Лондоне возникла подобная группа. «Собрались люди, – пишет один из них, – пытливость которых устремилась в натуральную философию и другие области человеческого знания, особенно в ту, что называется Новая Философия… которая со времен Галилея во Флоренции и сэра Френсиса Бэкона (Лорда Верулама) в Англии взращивалась активно в Италии, Франции, Германии и других зарубежных странах, а также и у нас в Англии» [43].