Оправдание

— Задолбало меня твое вечное «как бы»… Светик, перестань наконец уродовать русский язык. Кстати, ты не замечала, как сильно смысл слов в русском языке зависит от ударения? — он усмехнулся, заводя двигатель. — Вот ты сейчас сказала: «твоя бывшая». Поставим ударение на первое слово — будет один смысл, на второе слово — иной смысл… Да, бывшая, конечно, бывшая. Но моя. Да ты не переживай, Светик, — он погладил девушку по коленке. — Есть у меня такая страсть — помогать женщинам, попавшим в беду. Чужие страдания меня притягивают, как магнит. Потом, как только ее выпустят, я о ней и думать перестану. Зачем мне кто-то, если у меня есть ты…

Молодые люди сцепились губами в страстном поцелуе. Если бы в тот момент Светлане Семченко сказали, что ни с каким другим мужчиной она не будет целоваться до конца своих дней, она бы посмотрела на предсказателя как на сумасшедшего шутника.

***

Поглядывая сквозь выпуклое стекло иллюминатора на расстилавшееся далеко внизу белое поле облаков, Волков зажмурился от удовольствия. Он с раннего детства любил летать. Передвижения по воздуху, даже самые длительные, переносил совершенно спокойно, без тошноты и головной боли. А больше всего в полетах ему нравилось любоваться сушей и морем с восьмикилометровой высоты.

— Что там? — спросила Настя из соседнего кресла.

— Скорее всего, Арабатская стрелка, — неуверенно ответил он. — Длинная песчаная коса, отделяющая озеро Сиваш от Азовского моря.

— Наверное, — кивнула девушка. — Сереж, ты не возражаешь, если я пока почитаю? А то брала с собой из дома недочитанную книгу, да так ее и не закончила.

— Естественно. Нам с тобой было чем заняться… Все же было здорово?

— Да, все было очень хорошо, — Настя ласково погладила его по щеке. — У меня целое море впечатлений, даже больше, чем после Антальи и Египта…

— Мы с тобой еще и туда сгоняем, — пообещал Сергей. — Почитай, конечно, нам лететь долго.

Анастасия вынула из сумки толстую книгу, раскрыла ее на нужной странице и углубилась в чтение. Перерыв сделала только для того, чтобы съесть стандартный авиационный ужин.

Удивительная была книга! Одно название завораживало своей масштабностью и научностью: «Метафизика культуры». Настя не могла ответить сама себе на простой вопрос: нравится она ей или не нравится. Окончив чтение, девушка на несколько минут закрыла глаза и откинулась в кресле, обдумывая прочитанное под мерное гудение двигателей.

Книга известного российского политолога посвящалась вопросам современной культуры и роли государства в культурной жизни людей. Главной причиной культурного упадка автор считал общее падение нравственных начал, вызванное, в свою очередь, отходом человечества от Бога. Доказывал, что без решительной государственной поддержки подлинная культура всегда будет проигрывать «псевдокультуре», то есть популярным произведениям, рассчитанным на широкие и невзыскательные народные массы. В категорию «псевдокультуры» зачислял практически все произведения современной музыки, литературы и кинематографа. Впрочем, досталось от автора и художникам эпохи Возрождения: по его мнению, они лишь пробуждали в средневековом народе интерес к античному язычеству и тем самым понижали авторитет христианской церкви, а своими изображениями обнаженных тел будили в людях низменные инстинкты, отвлекавшие от спасения души.

Автор уподоблял народные массы неразумным детям, которые сами не могут и не хотят разбираться, где высокое и где низкое, где добро и где зло. Далее следовал вывод: в каждом государстве должны быть созданы административные органы, курирующие культурную жизнь. Ни один фильм не должен выйти на экраны, ни одна песня не должна прозвучать и ни одна книга не должна быть напечатана без одобрения этого высокого органа. И он же обязан взять в свои руки контроль над общественной нравственностью, то есть следить за «правильным» поведением граждан.

— Как давно ты сам читал эту книгу? — спросила Настя Сергея, любовавшегося проплывающей внизу линией Волги.

— Год назад примерно. Дочитала?

— Да. Ты мне порекомендовал прочитать ее, чтобы услышать мое мнение?

— И сравнить его со своим.

— Ну что ж, — она вновь задумалась, подбирая наиболее точные формулировки. — Я считаю, что автор подрывает один из главных принципов человеческого общежития. Принцип личной ответственности. Стремление передать в руки государства как можно больше сфер влияния, оно всегда противоречит этому принципу. Цель-то поставлена благая: пресечь упадок современного искусства. Но средства — совершенно абсурдные. Ну вот, простой вопрос: кто будет в эти высокие цензурные комитеты входить? Кто будет ставить знак качества на фильмы и видеоролики? Ведь не о копченой колбасе речь идет! Можно посчитать содержание белков, жиров и углеводов, процент вредных примесей в колбасе, но как можно объективно оценить произведение искусства? Где взять неоспоримые критерии, которые позволят оценить пользу или вред песни или театральной постановки?