Опьяненные страстью

Всегда готовое откликнуться на женские ласки, мое изнуренное копье мгновенно пробудилось к жизни от прикосновения ее губ. Ободренная таким началом, Доркас принялась с воодушевлением ублажать меня.

Вывод: в Англии принято называть подобные услуги «французской любовью». Однако, поскольку очаровательное создание, стоящее на коленях меж моих раздвинутых ног, было родом из Нортумберленда, ее энтузиазм позволил мне прийти к заключению, что в название подобных утех необходимо внести географическую поправку. Вероятно, их следует именовать «вселенской любовью».

Пробили часы. Себастьян отложил перо и с довольной улыбкой промокнул только что написанную страницу. К сожалению, неотложные дела вынуждали его на время прервать приятные воспоминания.

Поход Себастьяна в Британский музей имел две цели: прежде всего ему не терпелось осмотреть уникальный экспонат, Розеттский камень,[11] привезенный вместе с прочими трофеями из Александрии после победы английских войск над армией Бонапарта в сражении на Ниле два года назад. Кроме того, Себастьяну предстояло представить отчет генералу Лесли Армстронгу.

При посредничестве Армстронга конногвардейский полк время от времени пользовался результатами научных исследований Себастьяна; в последний раз это случилось в Каире, в 1801 году. Он подозревал, что и на этот раз армии потребуется его помощь в пресечении попыток Наполеона Бонапарта расширить границы своей империи.

Себастьян с порога заметил красный мундир генерала, расшитый золотом и украшенный крупными пуговицами. В облике этого человека, который некогда считался одним из самых многообещающих офицеров колониальной армии ее величества, было нечто монументальное. Армстронг был приятелем Симона д’Арси и выступал секундантом во время дуэли, стоившей последнему жизни.

– Генерал, – холодно поприветствовал Себастьян.

Старый вояка окинул бесстрастным взглядом бутылочно-зеленый сюртук молодого человека, его канареечно-желтый жилет, панталоны, чулки и туфли. Прослужив всю жизнь в армии, Армстронг не признавал штатскую одежду. Юноша, с которым он не виделся без малого три года, казался ему незнакомцем.

– Д’Арси? Черт побери, так и есть! А вы изменились. Лопни мои глаза, вы стали настоящим денди!

– Пожалуй, да, – спокойно отозвался Себастьян. – Как там на войне, генерал?

При упоминании о войне Армстронг склонил убеленную сединой голову.

– Давайте пройдемся, д’Арси, я кое-что расскажу вам.

Четверть часа они бродили по длинным залам, заполненным древними экспонатами, на которые не удосужились взглянуть. Эта экскурсия была чистейшей формальностью: им требовалось обсудить наедине главную причину встречи. О серьезности положения Себастьян догадался не столько по словам генерала, сколько по его приглушенному тону, сменившему обычный командный голос.

– Мы потеряли преимущество, которого добились, объявив войну без предупреждения в мае прошлого года, – с досадой объяснял Армстронг. – Бонапарт был застигнут врасплох. Действовать следовало немедленно. Но увы! – Он повернул к юноше искаженное хмурой гримасой лицо. – Этот корсиканский выскочка не шутит. На сей раз при малейшей провокации он форсирует пролив!

– Значит, надо избегать провокаций, – отозвался Себастьян.

– Черт возьми, Себастьян, неужто вы разделяете взгляды сторонников примирения?

Себастьян пожал плечами, услышав упрек в недостатке патриотизма.

– Вы пригласили меня сюда, чтобы попенять на мои политические взгляды?

– Нет. – Генерал вдруг свернул в безлюдный зал, где была выставлена коллекция греческих мраморных статуй. – Мы по-прежнему держим блокаду, но какой ценой! Угрозы Бони заставили нас отвлечь флот от защиты наших интересов в колониях. И все же в цепи обороны есть слабое звено. Оно образуется, когда нашим судам придется уйти в порт, чтобы пополнить запасы воды и провианта.

– Если пополнение запасов проходит без заранее утвержденного распорядка, оно едва ли станет преимуществом для французов, – возразил Себастьян.

– Разведка доносит, что за двадцать четыре часа лягушатникам удалось собрать стотысячную армию, в том числе артиллерию и кавалерию.

Себастьян усмехнулся с нескрываемым скептицизмом:

– Чтобы переправить через пролив сто тысяч человек, потребуется немало судов… – Он задумался. – К тому же учтите, сколько времени уйдет на погрузку и выгрузку. – Он улыбнулся, мысленно производя подсчеты. – Потребуется не меньше недели.

Генерал кивнул. Он ценил юношу за недюжинный ум, но был скуп на похвалу, чтобы не поощрять гордыню.