Операцию «Шторм» начать раньше…

Деньги выдавали в последний день работы. Много денег — 20 тысяч афгани всего за месяц. Можно будет рассчитаться с долгами и быть спокойным за ближайшее будущее. Два дня назад такую же сумму получил Карим, они пересчитывали деньги вместе, помечая каждую стопку крестиком и перетягивая затем ее резинкой. Карим будет ждать его в поселке, и они вдвоем станут добираться до Кандагара. С такими деньгами вдвоем надежнее. А работа на руднике их не только объединила, но и проверила: укрывались от дождей одним одеялом, питались из одной миски и последнюю ложку каши всегда делили поровну. Руду — не золото, не лазурит, не рубин, — эту непонятную дорогую каменную крошку выносили из глубокого карьера в мешках, составляли их в пещере и ждали караван. Впрочем, какой это караван — десяток-другой осликов — больше говорил не о богатстве хозяина этого рудника, а о том, что путь этим мешкам предстоял не только неблизкий, но и большей частью по горным склонам, где лошадям и верблюдам просто не пройти.

Хотя это уже не важно, куда идет груз. Пошептывали они меж собой, что чуть ли не для оружия их руда предназначена, да только какое же это оружие можно сделать из крошки? Главное, хорошо платили. Много работали, но и хорошо получали. Теперь точно покроют все долги, а оставшиеся деньги можно отложить на свадьбу или решиться и купить какую-нибудь лавку. Торговля — дело почти всегда верное. Если оно сегодня заберет у тебя сто афгани, завтра вернет двести. Можно сказать, что повезло встретить вербовщика на эти работы. Месяц — и 20 тысяч. Где еще такое возможно, если ты не врач, не мулла и не министр? Он уже приготовил 20 веревочек — перевязать двадцать пухлых зеленых стопок. И это будет сегодня, сейчас, через несколько часов. Ослики уже стоят около пещеры, после намаза их загрузят — и в путь. А перед этим выдадут деньги.

— Махмуд! — позвали из домика, где жил хозяин рудника. — Получи расчет.

Деньги вынес тучный охранник, все время перебирающий рубиновые четки. Он же обычно и провожал, и встречал караван. Значит, все. В путь. Кончился рабский труд от первого намаза до последнего. Одежда истрепалась, туфли держатся на подвязках, голова идет кругом от недосыпания и голода. Но выдержал, выдержал! Теперь — в родной Кандагар. А завтра, а может уже и сегодня, на его место приведут новенького, отмерят ему ровно месяц и дадут в руки кирку и мешок. Выдержишь — и испытаешь счастье человека, имеющего деньги.

А денег было много. Истрепанные, затасканные, они кучей лежали на пороге дома. Побывавшие в сотнях рук, они тем не менее собрались вместе, чтобы осчастливить изможденного работой человека. Аллах акбар!

Махмуд начал торопливо пересчитывать деньги. Афгани оказались еще старее, чем показались на первый взгляд, кое-где надорванные, с многочисленными пометками, ясными только их бывшим владельцам. Но теперь их владелец он, Махмуд. Они с Каримом тоже ставили черным карандашом в углу каждой тысячной бумажки крестик. Вот как на этой — в руки Махмуду попалась стоафганиевая бумажка, и он отложил ее в сторону: когда сам дойдет до тысячи, сверху тоже положит ее.

Самое странное, что деньги имеют вес. Бумажные деньги. Это сколько же надо держать их в руках, чтобы впервые в жизни ощутить это. Вторая тысяча готова, а вот и вторая бумажка с черным крес...

Махмуд вздрогнул. Нет, замер, покрывшись потом. Не смея пошевелиться, глядел на черный крестик. Откуда эта бумажка? Он сам, лично сам ставил этот крестик. Это первый его крестик. Волнуясь, он тогда сильно нажал на карандаш, и тот сломался. Вот здесь, на этом месте... Да, это те самые сто афгани. Те самые. Откуда они у хозяина? Где Карим?

Медленно, страшась увидеть что-то непонятное, поднял голову. Вокруг было пустынно. Те четырнадцать человек, с кем он работал этот месяц, были в карьере, хозяин с погонщиком — в доме. А под ладонью, под ладонью...

Торопливо, уже не считая, он стал рыться в деньгах, отыскивая свои пометки. Ровно двадцать. Это деньги Карима!

Бежать, бежать отсюда. Дорога одна — через разрушенную дорогу, но там сделан мосток. Что же произошло с Каримом? Или... или все-таки он ошибся — мало ли ставит людей крестиков на деньгах? Вот и зеленые кружочка были, и красные черточки...

— Готов? — из дома вышел охранник. Четки на солнце показались Махмуду нанизанными друг на друга застывшими каплями крови. — Торопись, сейчас выходим, — глянув на деньги, добавил он и пошел к ослам.

Не считая, перехватывал Махмуд деньги веревочками. А в голове вертелось: что делать? что делать? куда их положить? Если погонщики в конце пути отбирают деньги, то надо хоть немного спрятать. Под рубаху. Нет, лучше под шаровары. Привязать к ноге — не найдут. А лучше — бежать. Сразу после того, как перейдут мост.

А вдруг у них оружие?

Замер, но внутри кто-то подсказывал: торопись, торопись!