Операцию 'Шторм' начать раньше

Сержант подхватил вещи, пошел через стадион к казармам. Между ними мелькнули кавалеристы, и Борис замер: вот она, его новая служба, романтичная, непонятная и совершенно непредвиденная. Неужели это все-таки не сон? Неужели все серьезно? Он, сапер-десантник, будет лошадям хвосты крутить?

- Руки держать стаканчиками, стаканчиками, - донесся чей-то властный голос. - Дистанция - на корпус лошади. Манежным галопом - марш!

- Докладываю: идут занятия.

- Иди в штаб, я посмотрю и подойду.

Сразу за казармами находился изрытый копытами манеж - огороженная невысоким деревянным заборчиком площадка, похожая на хоккейную коробку. Вдоль забора мчались друг за другом около полутора десятка кавалеристов обыкновенных солдат, к тому же еще и в красных погонах. Посреди манежа крутился всадник, время от времени подавая команды:

- Выбросить стремена, сократить дистанцию, в колонну по два - марш!

На площадке стало просторнее, несколько солдат принесли щитовой заборчик, и всадники один за другим стали направлять лошадей на препятствие.

- Не заблудились? - послышался над головой Ледогорова женский голос, он оглянулся и отпрянул: за спиной стояла лошадь, на которой восседала...

"Она или не она?" - думал Борис, вглядываясь в кавалериста - в берете, в форме, перехваченной портупеей, в высоких сапогах со шпорами: к этому трудно было привыкнуть после сарафана. Но "антоновки"-то, глазища, - точно ее. И язвительность свою, видимо, она с сарафаном не снимает.

- Значит, не заблудились, - ехидничала с высоты девушка. - До штаба довезти? Не бойтесь, это лошадь, если вдруг не знаете. Она добрых людей не кусает.

- Тогда почему вы не покусаны? - не сдержался Ледогоров.

Девушка замерла, мгновение раздумывала над услышанным. Потом лошадь под ней, повинуясь какому-то сигналу, встала на задние ноги и пошла на Бориса. Ледогоров решил стоять до последнего, но, увидев прямо над собой перебирающие воздух копыта, все же отскочил в сторону - ну их, этих кавалерист-девиц, в баню. И только после этого девушка хлопнула ладонью по шее лошади, поставила ее на ноги, наклонилась к ее уху и достаточно громко, чтобы слышал старший лейтенант, похвалила:

- Молодец, Агрессор. Умница. Пошли.

Она с места взяла в карьер, перемахнула через заборчик и пронеслась по манежу.

"Дурдом какой-то, детские игры", - сплюнул Борис и, не оглядываясь, пошел к штабу.

Так вошли в его жизнь кавалерия и Оксана. Много воды утекло за полгода службы, научился и он сидеть в седле, рубить шашкой лозу, чистить копыта лошадей, выбирать им корм и многое другое. Было, конечно, интересно, но не его. Иной раз даже ставил своего Адмирала на дыбы, вдруг увидев под его копытами взъерошенную землю - вдруг мина? Сапер жил в нем еще цепко, в конечном итоге Борис мечтал вернуться и в ВДВ, и к своему делу, но и новое занятие завораживало, позволяло дням нестись со скоростью Агрессора самого быстрого в эскадроне скакуна. Наладились отношения и с Оксаной, а когда оказалось, что ее фамилия к тому же еще и Борисова, Ледогоров в одну из встреч так и сказал:

- А вот и моя Оксана.

- С чего это ты взял? - Они уже были на "ты", но не до такой степени, чтобы определяться в "мои" или "не мои".

- Какая у тебя фамилия? Борисова. А я кто? Борис. Значит, что мы имеем? Оксану Борисову, то есть мою. Возражения?

- Ну тебя, - отмахивалась Оксана, любовь и гордость всего эскадрона.

Вспоминалась ли Лена? Конечно. И за письма ей садился несколько раз, и телеграммы к праздникам заготавливал, но так и не дошло до их отправки. Оксана была виновата? Вряд ли, хотя тянуло Бориса к ней все сильнее и сильнее. И не потому, что она была рядом, а Лена за тысячи километров. Вспоминая Суземку, Борис все отчетливее представлял себе, что до любви у них с Леной было еще далеко. Да, чем-то она понравилась, есть у нее притягательность, но вот появилась Оксана - и вытеснила Лену. Так была ли любовь? А не получится ли, что после Оксаны повстречается какая-нибудь новая глазастая, языкастая и ногастая, которая отодвинет все, что было до нее? Черт его знает. Но... но Агрессор и Адмирал уже ржали, увидев друг друга. А это означало, что их хозяева привыкли ездить рядом и им вновь придется тереться бок о бок. Как это происходит, почему перед Леной он готов тысячу раз извиниться, но все же... все же остаться с Оксаной? Когда-то он думал: хорошо, если бы Лена была похожа на Улыбу. Вот Оксана на нее как раз и похожа...

- К тебе можно?

Борис спохватился: Оксана, в наброшенной на плечи шубке, из-под которой выглядывало длинное зеленое платье, стояла на пороге и просительно-виновато смотрела на него: прости и разреши. Пришла. Пришла! Но ведь...

- Да, проходите, раз уж здесь.

- Я пирог принесла... С праздником тебя, - сделала шажок и замерла. Неужели это она когда-то заставила его одним взглядом лезть через забор?

- Вас тоже с праздником.

Оксана покивала: значит, все-таки "вы". Гордость гнала ее обратно, можно и нужно было усмехнуться и выйти. Впрочем, только вот нужно ли?

- Здесь просидишь весь вечер?

- Да. Я же ответственный.

- Сам напросился?

- Все равно в казарме живу.