Операция «Зомби»

– Раппорт – это тонкая нить взаимопонимания, устанавливаемая между гипнотизером и его клиентом. Необходимое условие для осуществления успешного внушения.

– Вы большой спец в гипнозе? – спросил помощник Администратора.

– Нет, только сейчас случайно вспомнил это слово, – ответил генерал. – При взгляде на вашего профессора.

– Откуда вы знаете, что он гипнотизер?

В голосе Андрея уже нет прежних ноток уважительного отношения. Говорит так, словно допрашивает. Геннадий Рудольфович заметил это и понял, что пропажу водителя Решетова в Москве связывают с ним. А что пропал именно водитель Решетова, а не кто-то другой, неизвестный, генерал знал – они с полковником Мочиловым обсуждали этот вариант и решили, что водитель может вывести их на других членов организации, тогда как захват самого Решетова может оборвать все нити.

– Вы забываете, что я все еще генерал ФСБ. И иногда мне на глаза попадают ориентировки по розыску преступников. Тех, что проходят по нашему ведомству...

– Профессор в розыске? По вашему ведомству?

– А вы не знали? Интересно...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

– Ну что, товарищ полковник, я вижу, вы совсем изнемогаете от изъянов погоды...

Тяжелый вздох, предшествующий ответу, сказал о его содержании больше, чем сами слова:

– Я, Владилен Афанасьевич, человек сугубо северный. В тюменских краях вырос, потому и не привык к таким извращениям природы, – то ли отмахнулся Мочилов, то ли просто для вентиляции махнул перед лицом рукой. Шрам на его лице покраснел и выглядел уже багровым, при том, что само лицо приближалось к пунцовому цвету.

Впрочем, собеседника полковника духота с жарой, похоже, совсем не волновали – так природа человека устроила.

– Тогда, может быть, начнем?

– Пора бы...

Профессор снял трубку большого стационарного телефона, чем-то напоминающего внутреннюю связь на кораблях военно-морского флота.

– Александр Дмитриевич, приготовьтесь...

И, не дожидаясь действий помощников, Владилен Афанасьевич громко щелкнул тумблером микрофона, установленного на столе прямо перед ним. Старая техника, много лет назад установленная. Трещит и щелкает, но, слава богу, еще работает.

– Как вы себя чувствуете, молодой человек? – спросил он своим густым, с хрипотцой голосом.

Человек в светлой комнате за окном вздрогнул от неизвестно откуда раздавшегося звука, огляделся по сторонам. Увидел, что над его головой тоже висит микрофон.

– Радуюсь тому, что все еще жив, – вдруг ответил он совсем без испуга, даже с каким-то смешком, искаженным микрофоном так, что со стороны он походил на всхлип. – Я подумал, что меня поместили в газовую камеру, и приготовился медленно задохнуться. Буду рад, если я ошибся.

– Он молодец, – сказал тихо, не поворачиваясь в сторону профессорского микрофона, Мочилов. – Держится так, словно ничего не боится.

Профессор свой микрофон выключил. Тумблер опять щелкнул так громко, что, казалось, его должны услышать в соседней комнате.

– Очевидно, это моя вина. Я предполагаю, что мы слишком долго тянули время. Он уже перешагнул стадию испуга и перешел в стадию истеричности. Теперь он ничего не боится. Стал отчаянным. Такие люди тоже иногда встречаются. Из двадцати – один. Я должен был это предусмотреть.

– Возможно, я сам больше подготовился к допросу, чем наш друг, – улыбнулся Мочилов. – Так взопрел, что впору меня допрашивать.

Он включил свой микрофон.

– Как вас зовут?

– Эльдас Рамон Павлович.

– Кто вы по национальности?

– У вас мои документы. Могли бы поинтересоваться.

– Мы умеем интересоваться чужими документами. Но я спрашиваю вас. Будьте любезны отвечать.

– А в противном случае?..

– А в противном случае мы найдем средства, которые помогут вам вспомнить то, что вы забыли, и научат вас элементарной вежливости.

Человек за стеклом скривил лицо. Должно быть, это изображало ухмылку.

– Повторяю вопрос. Кто вы по национальности?

– Русский.

– У вас несколько странный акцент.

– Я долгое время жил в Прибалтике. Там вырос, окончил школу и получил профессию. В Москве остался только после службы в армии. В девяносто пятом году.

– Где служили, в каких войсках? В каком звании окончили службу?

– В Подмосковье. Строительная часть. Водитель самосвала. Потом возил командира части. Служил рядовым. Перед демобилизацией получил звание младшего сержанта.

– Ваши родители?

– Мама по национальности эстонка. Работала бухгалтером. Отец строительный рабочий. По паспорту русский. Но его мама, а моя бабушка была вывезена в тридцать седьмом из Испании. Вас устраивают такие подробные ответы? Может быть, я заслужил пару глотков прохладной воды?

– Интересная смесь кровей. – Полковник оставил без внимания последнюю реплику.

Водитель опять криво усмехнулся.

– В России у всех намешано много кровей. Русский народ перестал быть русским народом и давно стал народом российским. Этногенез в России сам собой перешел в фазу этнического гомеостаза.

Мочилов переглянулся с профессором и выключил свой микрофон.

– Мне чем-то нравится эта беседа. Что вы по поводу молодого человека скажете?

Профессор покачал головой и в раздумье захватил кистью руки собственный подбородок.