Операция «Вирус»

Саул едва успел отпрянуть обратно в кусты. Шваркнув шинами на повороте, серебристый, каплеобразный автомобиль промелькнул, словно привидение лунной ночью. Беглец проводил его взглядом до следующего поворота и только тогда рискнул выйти на дорогу. Дорога была бетонная, из двух рядов серо-рыжих растрескавшихся плит. В стыках между плитами росла густая сухая трава. Это озадачило Саула. Серебристое видение, бесшумный двигатель – и заброшенная дорога, не ремонтированная уже много десятилетий. Бессмыслица какая-то. Совершенный транспорт и запущенные дороги. Нелепость. Впрочем, нет резона терзаться догадками. Как ни гадай, а представить, каким мир стал спустя двести лет, – вряд ли возможно. Уж точно не таким, каким его описывали в немногочисленных довоенных романах. Саул чувствовал себя мальчишкой, впервые самостоятельно выбежавшим за околицу. Ещё шаг – и перед ним откроется огромный, чудесный мир. Мир без подлости, обмана и насилия. Мир, населённый красивыми, умными людьми с чистыми душами и смелыми помыслами. Мешало лишь опасение, что вся эта история с побегом в XXII век может оказаться хитроумной провокацией Дейбеля. Правда, для провокации слишком громоздко и дорого. Дейбель обожал простые и экономные решения.

– Добрый день!

Саул вздрогнул, вскинул автомат и с трудом заставил себя снять палец со спускового крючка. Перед ним стоял обыкновенный мальчик, на вид тринадцати-четырнадцати лет, в шортах и клетчатой рубашке с короткими рукавами. Вот только игрушка в его руках сильно смахивала на средневековый арбалет, а за спиной висел колчан со стрелами. Бесшумный автомобиль. Заброшенное шоссе. Мальчик в клетчатой рубашке и шортах. Средневековый арбалет. Саул чувствовал, что сознание его куда-то уплывает, он лишь усилием воли удерживал его при себе.

– С вами что-то случилось? – спросил мальчик. – Вам нужна помощь?

Саул покачал головой, не в силах выдавить ни слова. Он вдруг увидел себя со стороны, одетого в грязную арестантскую робу, стриженного под ноль, грязного, дурно пахнущего, со смертоносной железкой в руках, всё ещё сведённых судорогой испуга. А вот в серых глазах мальчика испуга не было. Немного удивления и много сочувствия к странному, несомненно попавшему в беду незнакомцу.

– Здравствуй! – Саул попытался улыбнуться, но тут же вспомнил про свои прореженные лагерной охраной зубы, и скривился болезненно. – Я… я археолог. Отстал от своих. Заблудился. И даже не знаю, какой сегодня день…

– Воскресенье, – ответил мальчик и добавил, видимо, на всякий случай: – Шестнадцатое июня две тысячи сто двадцать пятого года…

9 июня 78 года Анна Сергеевна Лотошина

Картинка на экранах внешнего обзора не отличалась разнообразием. Фосфоресцирующее небо вверху было почти неотделимо от подёрнутой туманной дымкой водной глади внизу, и казалось, что бот продирается сквозь серый вязкий кисель, а то и вовсе – висит в этом киселе неподвижно, словно по неосторожности угодившая в стакан мошка.

На встречу с «прогрессором номер два» Островной Империи, пресловутым вором-на-кормлении Труохтом Гнилозубом, в миру, то бишь на Земле, – Шарлем Эркьером, я вылетел, не особо надеясь на мало-мальски вразумительный результат. Вылетел на боте покойного Лоффенфельда, кстати. Невзирая на предупреждения «полярников», погрязших в махровых суевериях. Впрочем, прогрессоры и контактёры всегда отличались трепетным вниманием к приметам и традициям…

Кабина бота оказалась тесноватой. Помимо пилотского кресла перед пультом, в полусферический объём втиснули крохотную раскладную койку – видимо, для врачебного осмотра. Возле койки громоздились незнакомые медицинские приборы, среди которых, однако, обнаружился довольно мощный портативный ментоскоп. Скорее всего, регулярное снятие ментограммы Гурона и было главной задачей покойного Курта Лоффенфельда.

Никаких вещественных доказательств на борту не было и в помине. Ещё бы. Даже если «прогрессор нового поколения» и оставил бы таковые, персонал базы позаботился: бот обработан целой стаей киберуборщиков. Право слово, стадо ослов, а не база КОМКОНа-1.

Я снова полюбовался «киселём» на экранах. Кисель сделался непрогляднее: теперь бот шёл низко – в паре десятков саженей от океанской поверхности, в плотном тумане. «Мошка» опустилась ко дну стакана. А ещё я проложил ну очень обходную трассу. Лучше лишний час полёта, чем испытание огневой мощи имперской ПВО. С меня достало и его императорского высочества бомбовоза…

Врач Анна Лотошина оказалась высокой, худощавой и притом крупнокостной блондинкой с жиденькими, прилизанными в подобие причёски волосами. Невыразительное лицо её было бледно (последствия пережитого шока, отметил инспектор Каммерер), глаза, столь же блёклые и бесцветные, выделялись на нём лишь благодаря глубоким синюшным теням.

Разумеется, она готова была всё рассказать инспектору Каммереру. Более того, ей даже необходимо рассказать, вот так вот выговориться перед в общем-то посторонним человеком, это азы психологии. Вы ведь понимаете, что коллектив у нас маленький, все свои, почти семья…