Операция «Цицерон», Я был Цицероном, Операция «Ультра»

Рундштедт, должно быть, пошел дальше распоряжения Гитлера о вводе в бой 12–й танковой дивизии СС, потому что мы перехватили его радиограмму с приказанием перебросить в район Кана кроме 12–й дивизии СС еще одну резервную танковую дивизию — «Лер».

Рундштедт, очевидно, считал, что при таких мощных подкреплениях у Роммеля теперь достаточно танков, чтобы начать активные действия против союзников, потому что 9 июня он приказал Роммелю контратаковать. Однако танковый резерв, который был предметом стольких споров, видимо, был застигнут врасплох, потому что в ответной радиограмме Рундштедту и верховному главнокомандованию 9 июня Роммель резюмировал обстановку следующим образом: «12–я танковая дивизия СС прибыла с горючим на исходе, а танковая дивизия «Лер“ совершенно не готова к действиям. При сложившихся обстоятельствах немедленно выбить противника с позиций невозможно, необходимо перейти к обороне на рубеже Вир — Орн, пока не будет завершена подготовка к контрудару».

Это была важная радиограмма, которая давала командующему английской 2–й армией желанную короткую передышку.

С помощью «Ультра» мы узнали, что Гитлер сам определяет основную стратегию. Когда американцы начали приближаться к Шербуру, Гитлер направил начальнику гарнизона генералу Шлибену послание следующего содержания: «Даже если случится самое худшее, ваш долг обороняться до последнего бункера и оставить противнику не порт, а груду развалин. Германский народ и весь мир следит за вашими боевыми действиями; от них зависят ход и исход операций по ликвидации союзнического плацдарма и честь германской армии и вашего имени».

Все, что мог сделать бедняга Шлибен, это послать Гитлеру радиограмму: «Ввиду огромного превосходства противника в самолетах, танках и артиллерии, а теперь и вследствие обстрела корабельной артиллерией я считаю своим долгом заявить, что дальнейшие жертвы не смогут ничего изменить». Бедняга, наверное, был в отчаянии.

Ответ Роммеля был кратким: «Вы будете продолжать сражаться до последнего патрона в соответствии с приказом фюрера». Чувствовалось, что, если бы фюрер не стоял над душой Роммеля, он указал бы Шлибену какой–нибудь выход из положения, но в свете последних событий Роммелю приходилось действовать со всей осторожностью, чтобы избежать малейшего подозрения в неверности Гитлеру. Несмотря на все происходящее, фюрер все еще оставался всемогущим.

Из радиограмм «Ультра» нам стало известно, что три немецкие танковые дивизии, расположенные вокруг Кана, теперь находятся в полной боевой готовности, хотя и не совсем укомплектованы танками, и что в район Кана следуют с русского фронта еще две танковые дивизии — 9–я и 10–я.

Тот факт, что Гитлер перебрасывает танки с восточного фронта, где немцы выдерживают сильный натиск, означал, что он решил не допустить нашего прорыва на западе.

Это было плохое известие, но вскоре последовала еще одна радиограмма верховного главнокомандования Рундштедту и Роммелю с извещением о том, что из Бельгии прибывает 1–я танковая дивизия СС, а из Тулузы в район Сен–Ло, что в американском секторе, — 2–я танковая дивизия СС.

Это могло серьезно повлиять на возможность развития успеха Брэдли, и Монтгомери решил что–то предпринять. Демпси перешел в наступление. Шотландская 15–я дивизия добилась такого успеха, что командующий немецкой 7–й армией генерал Пауль Хауссер переслал Роммелю радиограмму командира 1–го танкового корпуса СС генерала Зеппа Дитриха, в которой говорилось, что, если ему сегодня ночью не пришлют подкреплений, союзники прорвутся. Мы явно напугали их больше, чем думали. Роммель, который все это время старался собрать силы для выполнения приказа Гитлера о наступлении на Байе, не совсем охотно приказал 7–й армии направить 1, 9 и 10–ю танковые дивизии СС в помощь Дитриху. Более важно было, что он должен был «вернуть в район Кана часть сил 2–й танковой дивизии СС», которая в то время находилась перед фронтом Брэдли в районе Сен–Ло. «Ультра» опять сработала, точно указав Демпси слабое место противника.