Операция «Цитадель»

– Почему вы поставили меня рядом с этим лейтенантом? – неожиданно подал голос Галаши. – Все ваши условия я выполнил. И вы, Скорцени, дали слово офицера.

– Вот этого, «слова офицера», я не помню, – мягко возразил Скорцени. – Никогда в жизни никому не давал его, и даже смутно представляю себе, как это делается.

– Тогда просто слово.

– Это не одно и то же, – еще мягче, почти вкрадчиво напомнил ему штурмбаннфюрер. – И потом, вы, очевидно, решили, что я собираюсь казнить вас вместе с Маркочи. Или в лучшем случае увезти через границу и упрятать в концлагерь. Вы что, серьезно решили, что я так и поступлю с вами, капитан Галаши? – повысил он голос.

– В любом случае хотелось бы знать, что нас ждет. В частности, меня.

– Именно об этом я и хочу поговорить. Но вы же мне и рта открыть не даете, – добродушно проворчал «первый диверсант рейха». – Так вот, слушайте меня внимательно. Вы, конечно, оба законченные мерзавцы.

– Я попросил бы вас, господин Скорцени, – начал было Галаши, однако Родль так рявкнул свое «Молчать!», что обер-диверсант рейха вынужден был прочистить ближайшее к нему ухо.

– Особенно вы, лейтенант Маркочи, – продолжил он, придя в себя от рева разъяренного адъютанта. – Снизойти до того, чтобы разряжать пистолет в арийку, представительницу торговой компании, доктора права… Вас и следовало бы вздернуть. Причем первым.

– Может, просто пристрелим? – обратился к нему Шторренн, – чтобы не возиться с веревками. В подвал их – и дело с концом.

– Да я-то не против, но вот гауптштурмфюрер Родль, наш известный консультант по этим вопросам и висельничных дел мастер, обидится.

– В подвале уже вбили крюк, господин штурмбаннфюрер, – тотчас же принялся отстаивать свое право на проявление мастерства Родль. – Пятнадцать минут на всех троих, включая положение в гроб и отпевание.

– Не торопитесь, Родль, не торопитесь. Вам бы поскорее затащить человека на виселицу. А мы с венграми все же союзники. Да и фрау Вольф отделалась легким испугом, и даже попросила быть снисходительными по отношению к вам. Это, конечно, сантименты. Женщина есть женщина. Но ведь не о мести просит, о снисхождении. Так стоит ли накалять страсти и продолжать охоту друг на друга, словно у нас перевелись настоящие враги? Которые только и ждут, когда мы вцепимся друг другу в глотку. Я прав, капитан Галаши?

– Несомненно. Вся эта история, от начала до конца, – сплошное недоразумение, – ответил он по-немецки. Но горло его так перехватило от волнения, что он едва способен был произносить нечто более или менее членораздельное.

– А вы, Маркочи? Что вы отмалчиваетесь, скромняга? Напакостили и делаете вид, что ничего не произошло.

– Приношу свои извинения. Такие же извинения готов принести лично фрау Вольф. Объяснив, что перепутал ее с одной из… словом, с одной венгеркой.

– Ваше признание, лейтенант, вышибет из нее слезу умиления. Тем не менее лучше воздержаться. Женщины чувствительны. Зачем возрождать в их чистых душах то, что они однажды уже пережили и что благочестиво улеглось?

Слушая Скорцени, Родль по-прежнему философски ухмылялся. Речь обер-диверсанта напоминала наставления старого доброго пастора, охотно отпускающего своим прихожанам любые, пусть даже самые страшные, грехи, которые ни фемида, ни Господь отпустить им уже не согласятся. При этом штурмбаннфюрер как будто бы преподносил ему и Шторренну наглядный урок: учитесь, как следует допрашивать, вести беседу и просто общаться с людьми, которые мнят себя профессионалами, а, следовательно, вполне подготовленными к подобным «психопатическим», как иногда называл их Скорцени, дуэлям.

– Поэтому оставим в покое фрау Вольф и завершим нашу встречу, как следует завершать союзникам. Родль, бутылку французского вина. Нет, лучше венгерского.

– Токайского, – подсказал Родль. – Меня убеждали, что венгры обожают свое токайское.

– Так полагайтесь же на их вкус, гауптштурмфюрер, полагайтесь! Откуда у вас такое недоверие к их мнению, адъютант? Прошу садиться, – тотчас же обратился он к венграм.

Кресел хватило всем, кроме Шторренна. Он продолжал оставаться на своем месте у двери, только один пистолет спрятал, а другой завис у него на указательном пальце, словно безделушка.

Родль появился довольно быстро. Он же извлек из небольшого, встроенного в стену бара бокалы и наполнил их.

– Не скрою, господа, что тост примирения, за который мы пьем, я провозглашаю не только из-за того, что вы все трое слишком уж нравитесь мне. Вы вели себя так, что в другое время я, возможно, понабивал бы вам рожи, – доверительно сообщил он поднявшимся вслед за ним венграм. – Но, повторяю, мы союзники. И сразу же открою секрет: вы, все трое, понадобитесь мне для выполнения одной деликатной операции.

– С этого и следовало бы начинать нашу встречу, – обиженно проговорил капитан, однако Скорцени не удостоил его ответа.

Галаши порывался сказать еще что-то, однако Маркочи толкнул его локтем в бок и решительно покачал головой.