Операция «Танненберг»

Да, неглубокая вышла могилка. Впрочем, достаточно, чтоб задохнуться под влажным суглинком и черноземом.

— Вылезай, полковник.

Бурцев вылез, предусмотрительно оставив лопатку на краю ямы.

— А теперь ее… Туда…

Немец отступил от Аделаиды. Кинжал — убрал, но — проклятье! — «шмайсер» снял с шеи и держит наизготовку двумя руками. Водит стволом от пленницы к пленнику.

— Веселее!

Бурцев поднял связанную жену. Понес. К яме. В глаза старался не смотреть. Ничего, милая, потерпи, вот спрячем тебя, а уж потом… Потом попытаем счастья. И если повезет… Повезет если…

— Верь мне, — одними губами шепнул Бурцев.

Она не верила. А может, просто не расслышала.

Бурцев аккуратно опустил супругу во влажную землю. Ногами вниз. Ноги, однако, перепуганную малопольскую княжну не держали. Аделаида осела, сползла по земляной стенке, сжалась в комочек безысходности и обреченности. Сейчас, наверное, даже неглубокая могила казалась ей бездонным провалом.

— Лежать! — рявкнул эсэсовец.

Аделаида послушно легла на спину. Бледные губы шептали молитву. Глаза смотрели сквозь Бурцева — в небо. И, наверное, не видели ничего. Она уже не плакала, не ругалась. Лить слезы и говорить, наверное, не было сил. Аделаида лишь часто-часто дышала.

— Ну, — немец испытующе глянул на Бурцева — Чего медлишь? Бери лопату. Продолжай.

Он ждал этого приглашения. Бурцев снова взял лопату. Воткнул на штык в рыхлую землю, даже поднес к краю ямы. Даже сыпанул вниз, стараясь не попасть Аделаиде в лицо.

Княжна дернулась всем телом.

Бурцев снова воткнул лопату в отвал, подцепляя побольше влажных черных комочков. Нужно усыпить бдительность, нужно убедить фашика…

И вот тут княжну прорвало. Аделаидка закричала, заголосила благим матом, забилась в конвульсиях:

— Сволочи! Мерзавцы! Ублюдки! Не сметь!

Эсэсовец лишь криво ухмылялся.

— Помогите! Вытащите меня! Вацлав, пся крев! Что ж ты делаешь-то?!

Бурцев молча ссыпал вниз вторую лопату. Краем глаза следя за штурмбанфюрером. Выжидая…

Подцепил новую порцию сырой землицы.

— Я скажу! Все скажу! Все, что нужно! — кричала из ямы перепуганная княжна. — Рас-ска-жу!

— Ну-ка, обожди, полковник!

Эсэсовец подошел к краю ямы.

— Так вы готовы отвечать на мои вопросы, Ваше Высочество?

Эсэсовец заглядывал вниз. На мгновение он отвел взгляд и ствол «шмайсера» от Бурцева. Что и требовалось! Ай, молодец, Аделаидка! Сама того, не ведая, подыграла и подсобила!

Метать лопатку в противника Бурцев не стал. Швырнул в лицо фрицу добрую горсть земли с лопаты. И тут же юркнул от очереди, пущенной уже вслепую.

В сторону…

Немец отпрянул, отшатнулся от ямы, поливая огнем от живота пространство вокруг. Пули свистели над могилой.

… в сторону и — вперед…

Бурцев прыгнул на врага с занесенной лопаткой.

Быстрее, пока фриц слеп, пока не проморгался, не протер зенки.

Молниеносный секущий удар по руке. Боковая кромка лопатки заточена лишь наполовину, но и этого хватило.

«Шмайсер» упал. Брызнула кровь. Немец вцепился левой рукой в правое запястье. Заорал.

Второй удар — сбоку, под коленный сустав. Эсэсовец подломился. Рухнул на четвереньки. Попытался подняться, дотянуться здоровой рукой до оброненного оружия.

И — третий, добивающий, с хрустом — сверху вниз. Под край каски, по шее.

Этот удар был самым страшным.

Срезанный, будто бритвой, воротник. Глубокая рубленая рана. Разорванные мышцы, перебитые артерии, красный фонтан…

Кость.

Край лопатки, перемазанной землей и кровью, достал до шейных позвонков. Немец лежал и дергался. Закатив глаза, он больше не пытаясь встать. Основание черепа перебито. А это — летально. После такого не поднимаются.

На все — про все — пара секунд, полторы, а может и того меньше.

И — готово! И лопатку — в землю. И «шмайсер» — в руки. Когда фрицы у машины опомнились, Бурцев уже скользнул в свежеотрытую яму.

Он постарался не наступить княжну. Но под ногой все же дернулось что-то мягкое. Княжна вскрикнула. Оттоптали, видать, что-то Ее Высочеству.

Вдвоем в одиночной могилке было тесновато… Нет, не в могилке — в окопе. С бруствером, обращенным в сторону противника — землю Бурцев выбрасывал не абы как, а с умыслом — и укрепленным к тому же телом штурмбанфюрера, зарубленного лопаткой…

В секторе обстрела суетились эсэсовцы. Княжна что-то верещала под ногами. Но Бурцеву сейчас было не до Аделаиды. Шел бешенный скоротечный бой.

Фашисты в полный рост бежали на помощь офицеру. Наверное, не заметили, как Бурцев стянул за собой в яму «шмайсер».

Фрицы стреляли на бегу. Палили поверху, боясь задеть штурмбанфюрера.

И зря!

Бурцев огрызнулся частыми короткими очередями.

Ту-дух… Ту-ду-дух… Ту-дух… — залаял и запрыгал в руках пистолет-пулемет.

Бурцев старался не тратить патроны понапрасну — не так уж их и много в «шмайсеровском» магазине. Он бил расчетливо, наверняка.

Первым свалил пулеметчика в кузове — тот, взмахнув руками, аж перевалился через высокий борт. Упал на землю. А потом…

Темные бегущие фигурки он расстреливал уже метров со ста — ста пятидесяти…

Два-три выстрела.

Упал один эсэсовец, второй…

Два-три выстрела.

Третий…

Два-три выстрела.

Четвертый…