Операция «Танненберг»

Потом – напряглись. И снова потянулись к оружию. Теперь из зарослей выходили сарацин, татарин и китаец. Хабибулла и Бурангул смотрели на баронскую дружину настороженно. Китаец, по обыкновению, улыбался новым знакомым. Как всегда – до ушей.

– Эт-то кто? Эт-то что? – Альфред фон Гейнц начал заикаться. – Господин Вацлав, вы кого привезли с собой на встречу с императором?!

– Друзей ордена, – нимало не смутившись, ответил Бурцев. Смущаться или каким-либо иным образом демонстрировать неуверенность сейчас было нельзя. – У могущественного братства Святой Марии всюду имеются тайные друзья и сторонники.

– Но как?! – только и смог выдавить из себя барон.

– А как в анекдоте, – хмыкнул Бурцев, осматривая свою дружину.

Ну да, точно… Иначе не скажешь. Встречаются русский, татарин и… И китаец. И араб. И англичанин. И поляк. И литвин. И прусс…

– Анек-дот, – нахмурил брови фон Гейнц. – Это город такой?

– Это клайне витц, любезный барон. Маленькая шутка.

Шуток немец не понимал…

– Хм, меня предупреждали о том, что послы гроссмейстера Ульриха фон Юнгингина прибудут на встречу с некими могущественными помощниками, но чтобы вот так… вот эти… – Альфред фон Гейнц продолжал хмуриться. – Кто бы мог предположить, что рыцари креста заключают союзы с… с такими союзниками.

– Это временный союз, – одернул собеседника Бурцев. – Он заключен во имя интересов ордена…

Подумав, чего бы еще соврать поубедительней, Бурцев добавил:

– …и одобрен папой.

– Каким? – живо заинтересовался барон.

Переборщили, блин! Не нужно было приплетать Его Святейшество. Ошибочка-с вышла.

– Что – каким? – очень осторожно спросил Бурцев.

– Каким папой одобрен?

Да уж… Хороший вопрос. Бурцев выдержал паузу. Как оказалось, правильно сделал. Разговорчивый барон продолжал:

– Пап ведь нынче трое. И кто именно одобрил союз Христовых рыцарей с сарацинами? Избранный на Соборе в Пизе Александр Пятый? Или Авиньонский антипапа Бенедикт Тринадцатый? Или, может, Григорий Двенадцатый?[5]

Н-да… Дела… Бурцев покосился на Джеймса. Брави быстро и часто моргал. Брави вид имел жалкий и беспомощный. Раньше-то он верой и правдой служил папе Григорию Девятому. А теперь…

Бедняга Банд! Тайный папский разведчик и убийца, брави Святого Престола при таком обилии понтификов теперь, небось, и не знает, к кому идти на поклон и перед кем отчитываться о таинственных Хранителях Гроба.

– Так о каком же папе идет речь?

– Я не уполномочен говорить об этом ни с кем, кроме Его Императорского Величества, – нашелся все-таки Бурцев.

Сведенные к переносице брови и сухость в голосе сделали свое дело.

– Понимаю, – легко согласился барон. Обиженным он не выглядел. Видимо, в самом деле, понимал: тайна есть тайна. А в императорские секреты простым баронам совать нос не положено.

И все же на араба и азиатов немец косился с явным подозрением. Не доверял иноверцам добрый католик Альфред фон Гейнц. А вот это опасно.

– Вам не о чем беспокоиться, благородный Альфред, – сказал Бурцев, – эти иноземцы уже приняли христианство. Втайне.

В такой тайне, что и сами не подозревают. Хорошо, что ни Хабибулла, ни Бурангул, ни Сыма Цзян не понимают немецкого.

Зато Аделаида в изумлении посмотрела на мужа. «Да? – читалось в ее глазах. – Приняли? И когда же?» Неужто, повелась? Ладно, потом объяснимся.

– Правда? – Барон заметно повеселел. – Так они христиане?! Все трое?! Что ж, это в корне меняет дело. Заблудшая овца, вставшая на путь истины, святой нашей матери церкви дорога вдвойне.

Бурцев очень надеялся, что барон поверит орденскому посланцу на слово и не заставит сарацина, китайца и татарина креститься и читать «Аве Мария». Слава Богу – Христу, Аллаху, Будде и верховному божеству степняков-язычников небу-Тенгри – обошлось.

Глава 5

– Конечно же, все это вовсе не моего ума дело, – примирительно болтал Альфред фон Гейнц. – Раз уж эти… добрые христиане с лицами язычников входят в состав посольства братства Святой Марии, значит, так надо. Политика – дело тонкое, а я всего лишь простой солдат, преданный императору. Потому прошу извинить меня, и пусть наши новые братья во Христе проявят смирение и не гневаются на меня. Могу я вам еще чем-нибудь помочь?

– Можете, – в беседу вступил пан Освальд. – Милейший барон, вы не подскажете, какой нынче год?

Поляк уже был в курсе, что побег из эсэсовского хронобункера осуществлялся не только в пространстве, но и во времени. Но нельзя же спрашивать вот так в лоб, в самом деле!

– Год? – Глаза у барона округлились и полезли чуть не под самое забрало.

Да, действительно, странный вопрос для посла секретной миссии.

Альфред фон Гейнц повернулся к Бурцеву:

– Правильно ли я понял, что брат святого ордена спрашивает…

– Да, барон. – Бурцев печально скривил губы. – Во время стычки с разбойниками нашего несчастного брата сильно ударили по голове. Он… он немного не в себе.