Операция «Примула»

Едва успев сесть, я побелел от ужаса, почувствовав в заднем кармане маленький пистолет. Я пропал. Я погиб. Ехали мы совсем недолго. Я снова очутился в Риоме. Они привели меня в бывший магазин, переоборудованный в дежурную часть, где из-за раскаленной докрасна печки нечем было дышать. На стенах висели плакаты. И кроме того, портреты Дарлана[27] и маршала,[28] а на гвоздях были развешаны каски и портупеи. За деревянным столом, сожженным во многих местах окурками от сигарет, сидел полицай с обнаженной головой и злобным, налитым кровью лицом, он не торопясь, пристально разглядывал меня, а его подчиненный тем временем излагал суть дела.

— Вы обыскали его? — спросил он.

— Нет еще.

— Так обыщите. А вы — руки вверх.

Полицай бросил сначала на стол мой бумажник, который остался у него. Потом обнаружил в моем плаще продовольственные карточки на имя Плео.

— Та-ак, — сказал офицер. — Посмотрим, что будет дальше.

А дальше были ключи от дома доктора, затем мои собственные.

— Сколько же у вас ключей, мсье Прадье?

Затем, после моего носового платка и коробки спичек, появилась едва начатая пачка «Кэмел».

— «Кэмел»! — сказал этот ужасный человек. — Как интересно.

Полицай ощупал мои брюки и вскрикнул:

— Шеф! Угадай, что он с собой носит!

Потом осторожно положил на кучку моих вещей пистолет. Офицер любезно улыбнулся, взял оружие, удостоверился, что пистолет на предохранителе, и сунул кончик мизинца в ствол. Палец стал черным.

— Значит, пистолетом пользовались совсем недавно. — Он молниеносно вытащил обойму и вытряхнул ее содержимое на стол. — Одна пуля в стволе. Три в обойме. Следовательно, вы стреляли дважды. Хотел бы я знать, в кого. Дайте ему стул, Поль. Он на ногах не стоит. Итак?.. В кого же?

— Ни в кого.

Сзади я получил такую оплеуху, что у меня перехватило дыхание.

— Довольно, — приказал офицер. — Мсье Прадье наверняка расскажет нам, почему он разгуливает в такой поздний час в чужой машине, да еще с пистолетом в кармане. Послушайте, мсье Прадье, вы, я думаю, человек разумный. Поставьте себя на наше место. Никто из нас не желает вам зла. Нам просто любопытно узнать, вот и все. Говорите!

Я уже понял, что мне нечего было рассказывать. Даже если я расскажу им правду о Плео, они все равно не поверят мне — из-за пистолета. К тому же у меня вдруг появилось непреодолимое желание молчать. Было ли это мужеством? Честное слово, не знаю. Скорее всего такое поведение соответствовало моей натуре. Нанести удар — это было, пожалуй, свыше моих сил, но терпеть — на это я был способен, и меня обуяло упрямое, отчаянное желание узнать, сколько времени я смогу продержаться, ибо они наверняка станут пытать меня.

— Где доктор Плео?.. Мы хорошо его знаем. Он лечил меня. Это отличный доктор, и мне будет очень жаль, если… Вы должны понять меня, мсье Прадье… Поль, позвони, пожалуйста, доктору.

Поль снял трубку, набрал номер. Наступило глубокое молчание, и, несмотря на мое пылающее ухо, в котором шумело, я услышал слабые стоны, доносившиеся из соседней комнаты. Там, видимо, томился другой узник. Офицер взял сигарету «Кэмел» и, закуривая ее, спросил:

— С черного рынка?.. Или с парашюта?.. Другого выбора нет. Но в любом из этих случаев вы обязаны отчитаться. Впрочем, мне известно, сколько может получать учитель, так что черный рынок исключается. Но в таком случае… Вы связаны с партизанами? Посмотрите, как все нанизывается одно на другое. На доктора покушались уже дважды. Вполне логично предположить, что вам поручили сделать это в третий раз. Вы убили его двумя пулями вот из этого пистолета. Затем погрузили Плео в его собственную машину и отправились куда-нибудь на природу — спрятать труп.

Он улыбался.

— Нас обвиняют в грубости. Однако мы тоже умеем рассуждать. Итак, я спрашиваю вас: где вы бросили тело?

— Я не убивал его, — воскликнул я. — Уверяю вас.

— Хорошо, хорошо. Напрасно вы так горячитесь. Мы просто беседуем, и ничего больше.

Тут вмешался Поль.

— Никто не отвечает, — сказал он.

— Так я и думал, — заметил офицер. — Было бы странно, если бы ответили. Вы слышали, мсье Прадье? Никто не отвечает. А это означает, что доктора Плео нет дома, он отсутствует среди ночи. Причем его Ausweis и его продовольственные карточки находятся у вас. Поэтому вам, мсье Прадье, не остается ничего другого, как чистосердечно признаться.

Тут он неожиданно обогнул стол и, схватив меня за отвороты плаща, выкрикнул мне в лицо:

— А ну признавайся, гнусная тварь! Ты за кого нас принимаешь? Говори живее, не то я тебе всю морду разобью. Где доктор? Ты не решаешься сказать, что убил его, а сам дрожишь от страха. Почему, спрашивается? Да потому что ты в самом деле его убил.

Он с такой силой толкнул меня, что стул опрокинулся, и я грохнулся на пол.

— Встать! — приказал он. — Мсье, видите ли, желает изображать из себя патриота. Вот потеха-то. Ну что ж, значит, повеселимся, запри его вместе с судьей. Завтра утром обоих отправим в Клермон-Ферран. Уж там-то они у нас попляшут!