Операция «Прикрытие»

Бывают и курьезные случаи. Например, на позапрошлой неделе вылавливали из реки задремавшего и кувыркнувшегося с моста в воду курьера. Но увидеть на противоположном берегу речки полуобнаженную, темноволосую женскую фигурку, испуганно замершую в выхватившем ее из ночного мрака конусе яркого света, Дитрих никак не ожидал. А потому сперва не поверил собственным глазам.

Солдат удивленно сморгнул, даже протер глаза рукавом и ущипнул себя за нос. Опасаясь, что все-таки умудрился задремать на посту. Но видение не исчезало. А в следующее мгновение тишину ночи нарушил негромкий смех.

Сперва одинокий и неуверенный, но уже спустя пару секунд к нему присоединился еще один голос, и еще один, и еще…

Прошло меньше минуты с тех пор, как гуси на реке всполошились и подняли тревогу, а вся охрана моста уже заливалась хохотом. Солдат прямо корчило от вполне понятного недержания эмоций. Слишком резким оказался переход от ожидания опасности к пикантной комедийности. Вскочить ночью, по тревоге, готовясь к смертельному бою с вражескими диверсантами, а вместо них в свете прожекторов увидеть пригожую, полуобнаженную девицу, пожелавшую освежиться перед сном, — тут никакого самообладания не хватит.

Этот почти истерический хохот солдат позволил опомниться и девушке, от неожиданности застывшей, как пресловутая жена Лота.

Выйдя из ступора, она нагнулась и стала поспешно сгребать в охапку снятую одежду, так и не сообразив покинуть освещенный прожекторами круг, а всего лишь тревожно поглядывая в сторону моста.

— Hoh, Schulmann! — заорал вдруг, обращаясь к Дитриху, находившийся среди прожекторной обслуги шарфюрер Мольтке. — Du heran aller аn Schöne, auffordert sie zu finden sich zu wir![7]

Дитрих коротко хохотнул, поддаваясь общему веселью, забросил карабин за спину и, перегнувшись через перила, прокричал:

— Mädchen, euch zu aufhelfen?[8]

— Auskommt![9] — негромко, но вполне отчетливо ответила та, прижимая к груди скомканную в один узел одежду.

Акцент у девушки был ужасен настолько, что Дитрих даже не сразу понял ответ, оттого и замешкался. Зато шарфюреру, похоже, было совершенно все равно, на каком языке изъясняется незнакомка. И что именно она говорит.

— Anzieh zu uns! Nicht blamiere sich![10] — продолжал веселиться Мольтке.

— Geh in Arsch, Dummkopf![11]

Но чтобы шарфюрер услышал слова черноволосой девушки, — кстати, как удалось разглядеть Дитриху, довольно миленькой и совсем молоденькой, — ей надо было проорать свой ответ хотя бы раза в три громче.

— Und beliebt, ich absteigt zu dir?[12] — неожиданно для самого себя произнес осмелевший солдат, словно и в самом деле мог покинуть пост. Но магнетизм этой хрупкой, беззащитной фигурки, казавшейся в ярком электрическом свете еще тоньше, действовал на него ошеломляюще.

— Gehen sie bitte nach dem…! Du — Schweinehund![13] — вдруг громко заорала она изо всех сил срывающимся от злости голосом.

Опешив от подобной отповеди, Дитрих даже обидеться не успел, когда громогласный хохот товарищей заставил его и самого улыбнуться.

Да, здешние женщины совершенно не похожи на оставшихся дома волооких и сонных телушек. Задумчиво-мечтательных Клар, Гретхен и Март. Настоящий огонь, а не девка! Такую не удержишь в загоне из трех «К», выстроенном еще кайзером Вильгельмом Вторым… Киндер, кюхе, кирхе… Вон как отбрила шарфюрера, пичуга ночная! Сама вся побледнела, трясется от страха, а за словом в карман не лезет…

— Bursch, Besen![14] — независимое поведение бойкой незнакомки неожиданно для всех одобрил и шарфюрер Мольтке, быстрее других смекнувший, что вряд ли та была бы такой отважной, если бы не имела могущественного покровителя. Не иначе как спит с одним из офицеров, вот и не боится. — Nicht verarge, Schönheit. Soldaten… Sie ihr, Beleidigungen Schweine, ablöschen Licht!.. Es nichts zu anglotzen![15]

И когда прожектора потухли, Карл с некоторым сожалением, но все же весело и громко прокричал в ночную темень:

— Und zu Gästen doch hineingeh… Nicht beleidigen…[16] — И гораздо тише прибавил: — Kleine Lutscher ritz…[17]

— Bestimmt hingeht! — беззаботно пообещал солдатам мгновенно сгустившийся непроглядный мрак. — Erwartet…[18]

Дитриху показалось, что голос девушки немного погрубел, теряя этот ужасный акцент и приобретая мужские интонации, но хорошо зная, как шум реки может исказить звук, он не обратил на это никакого внимания.

Небольшая встряска минула, и усталость опять накатила на него со всей мощью, превращая мышцы в какой-то кисель, а в мозгу парня едва теплилась единственная мечта: немедленно упасть на постель, охапку соломы или просто на сухое место и уснуть. Хоть на часок!.. А хоть — и до Страшного суда. Без разницы…

Фронтовик гауптман Бертгольтц добился поставленной цели: его солдаты были так измучены, что даже вид полуобнаженной девушки не смог растормошить их на достаточно продолжительное время. И ничто больше не могло вырвать рядового Шульмана из этого полудремотного состояния. Даже неожиданное появление на шоссе русских танков.