Операция «Престол»

Отчет составил около ста страниц и напоминал собой скорее приключенческий роман, нежели доклад сотрудника спецслужб о проделанной работе.

В эфир он вышел в конце апреля.

Сначала прошел настроечный, затем особый сигнал, означавший, что он вышел на связь без помех.

Это была нелишняя предосторожность, так как отсутствие условного сигнала означало бы, что радист взят в плен и его силой заставили выйти на связь.

В своей телеграмме он сообщил, что пока все еще находится на лечении после тяжелой контузии, после чего, благодаря полезному знакомству, завязанному им в госпитале, ему обещали место в Наркомате обороны.

И если все сложится, а все шло к этому, он получит службеную квартиру в Москве со всеми вытекающими для них последствиями.

Что же касается его собственной жилплощади, на которой проживает его жена, то ее можно использовать уже сейчас.

«О ваших заданиях, — заканчивал Алексей донесение, — доложил руководству „Престола“. Пока никого не присылайте, так как в Москве установлен строгий контроль за всеми вновьприбывшими».

Центр ответил через две недели.

«Нам, — говорилось в ответной радиограмме, — интересно формирование новых частей, транспорт с отметкой направлений, даты, грузовые колонны».

Приказание Абвера была «исполнено», и немецкая разведка в больших количествах стала получать дезинформацию, подготовленную 4-м Управлением совместно с Разведупром РККА.

Вскоре «чужим» сообщили о недостатке бумаги для листовок, оружия, взрывчатых веществ и денег. Предупредили, что радиограммы впредь будут подписываться «Престол».

В ответной радиограмме Центр просил подыскать место для сброса «материала».

«Нам, — говорилось в нем, — интересны формирование новых частей, транспорт с отметкой направлений, даты, грузовые колонны.

Вам надлежит активизировать антисоветскую пропаганду среди населения, всячески восхваляя гитлеровскую армию и „новый европейский порядок; вести агитацию за немедленное окончание войны; развернуть диверсионную и саботажническую деятельность; приступить к созданию подпольных ячеек организации в промышленных и областных городах СССР“.

В середине марта Алексей отправился к Садовскому.

Сказать, что поэт и Глебов встретили его восторженно, значит не сказать ничего.

Они буквально сдували с него каждую пушинку и не знали куда, посадить!

Справедливости ради, надо заметить, что к этому времени Глебов был уже секретным сотрудников НКВД, как и „искусствовед“ Сидоров.

Что же касается самого Садовского, то он так и пребывал до самой смерти в неведении о том, какую роль он на самом деле сыграл в операции „Престол“.

Алексей подробно рассказал Садовскому о своих приключениях, о том, как он, перейдя линию фронта, был задержан немцами, подвергнут допросу и потом доставлен в Смоленск, где после почти месячного пребывания снова подвергся самым тщательным допросам и проверке.

Рассказал, что выполнил задание Садовского, сообщив немцам о существовании монархической организации, связанной с кругами, ведущими антисоветскую деятельность и желающими оказать содействие великом Германии.

Что организация согласна проводить в советском тылу подрывную работу, предложенную германским командованием.

Слушая Алексея, Садовской буквально светился от гордости и величия.

Он был чрезвычайно доволен собой, своим помощником и открывающимися перспективами.

Поведал Алексей и о тех переменах, которые произошло за это время в Европе.

21 апреля 1942 года по инициативе германских властей Русский Представительный Комитет был преобразован в Управление Делами Русской Эмиграции во Франции.

Комитет был учреждением эмигрантов, созданным по их инициативе, а вот УДРЭ стал уже германским учреждением, в котором эмигранты работали в качестве служащих.

Во главе учреждения остался Жеребков, экспертом по русским делам стал барон М. А. Таубе — член Международного Трибунала в Гааге, профессор Мюнстерского университета, бывший царский сенатор.

При начальнике УДРЭ было организовано Совещание во главе с генерал-лейтенантом Н. Н. Головиным — руководителем Высших военно-научных курсов, возглавившим все русские военные союзы и объединения в оккупированной Франции.

В Управление была включена редакция газеты „Парижский Вестник“, свои отделы составили культурно-просветительные и профессиональные организации.

Заместителем Жеребкова и начальником отдела русского национального юношества немцы назначили полковника П. Н. Богданович — руководителя созданной до войны скаутской Национальной Организации Российских Разведчиков.

Из всех российских молодежных организаций за рубежом, НОРР считала себя наиболее программно-широкой и самой многочисленной.

— Как вы сами понимаете, Борис Александрович, — сказал на прощание Алексей, — с этой минуты мы должны соблюдать строгую конспирацию! Кто бы отныне не спросил вас, Борис Александрович, и вас, Владимир Николаевич, обо мне, вы ничего не знаете! В противном случае нас просто всех расстреляют. А в том, что нас будут проверять немцы, я не сомневаюсь, поэтому будьте трижды осторожны в словах…