Операция «Пилот»

Игорь осмотрелся в огромной гостиной. Бледно-лимонные стены, зеркала, вставки из песчаника, темно-коричневый паркет, сосульками свисающие с потолка плафоны светильников, огромные красно-бежевые ковры на полу со сценами охоты, угловой диван в цвет стен и штор. В холле два кожаных полукруглых кресла и мозаичное панно в оттенках красного, чья-то физиономия в стилистике Уорхола.

— Откуда этот ваш Стас? Из Москвы?

— Нет, — чуть удивился болгарин. — Он из Казани. Но у него связи по всей России.

Игорь скептически скривился, но тут же ему в голову пришла занимательная мысль:

— А этот ваш Стас никакого отношения к ИГ не имеет? К радикальному исламу? В Сирии хватало парней из Татарстана, рекрутированных вербовщиками-радикалами.

— Это еще зачем? Нет. Он с бандитами дел не имеет. Так и попасться недолго. Он чист перед законом, насколько это возможно. Максимум мелкий шантаж какого-нибудь регионального чиновника, чтобы получить данные на того или иного человека. Как видите, я вам раскрываю свою кухню. И надеюсь на взаимное доверие и откровенность. Зачем вам связь с игиловским подпольем?

— Тут нет особого секрета. — Игорь встал с дивана. Сидеть на нем было очень неудобно, низко и слишком мягко. Прошел к комоду, где стояли золотистые статуэтки и несколько фотографий (ничего семейного, лишь фото хозяина, запечатленного, когда ему вручают очередную журналистскую награду), облокотился о краешек. Хозяин продолжал сидеть. — Диверсионная деятельность — одно из направлений, по которому работает ГУР. Нам нужны связи.

— Нет, нет и нет! Стас в этом участвовать не будет. Да он никак и не связан. Вам необходимо сейчас сосредоточиться на самолетах. Это самое главное!

— Что именно самое главное, буду решать я сам и мое руководство, — сухо отреагировал Игорь на последнее восклицание, причем довольно агрессивное.

— У меня и мысли не было вам указывать, — пошел на попятную болгарин, подняв обе ладони в примирительном жесте. — Просто, насколько я понимаю, нам все же необходимо довести начатое до конца, и желательно, чтобы результат оказался положительным. Полученные Украиной российские самолеты вместе с обученными, опытными пилотами — это удача. И в плане пропаганды, и в военном плане. Победа. Тем более что это можно будет преподнести не как их добровольное решение, а как успех ваших ВВС, вроде как они не сами прилетели, а их принудительно посадили украинские доблестные летчики.

— Да, но в таком случае роль ГУР вовсе не будет продемонстрирована. — Игорь еще раз убедился, что болгарин занимается исключительно политической разведкой. Не бросается на первое попавшееся предложение, как в случае с интересом, проявленным Игорем в отношении бандподполья, на которое их гипотетически мог вывести Стас.

— Как говорят русские, рано делить шкуру неубитого медведя. Это всего лишь один из вариантов развития событий. Возможно, одного пилота «отдадут» вам, а другого «подарят» ВВС.

— Нам бы хоть одного заполучить, — не был столь оптимистичен Игорь.

В этот момент в гостиную зашел невысокий, худощавый и чернявый мужчина и поздоровался по-русски.

Он сел на диван, опрокинул в себя стопку водки и откинулся на диванные подушки, преисполненный собственной важности. Еще бы, его принимает известный журналист на собственной вилле.

— Уважаемый Колчо посвятил меня в ваши проблемы. Вам нужен надежный человек, чтобы передать сверток с деньгами. У меня есть знакомая в Москве. Если я попрошу, она прошвырнется в Липецк. Тем более если ей заплатить.

— За этим дело не станет. Деньги я могу вам передать хоть сейчас, в том числе и плату за курьерские услуги. Вы сможете провезти их через границу?

— Раньше же возил. — Он переглянулся с болгарином, и они рассмеялись.

Когда Игорь, передав деньги Стасу и попрощавшись с ним, пошел к выходу, провожавший его хозяин на веранде сказал:

— На самом деле курьер — его девушка. Он ей больше доверяет. Так и правда лучше. Никаких посторонних в деле. К тому же он не знает, кому и зачем мы передаем деньги.

Игорь с облегчением покинул виллу. Его тяготила компания болгарина, слащавого, даже приторного и чрезвычайно лукавого типа. Сев за руль, он хотел было привычно качнуть рукой пяточку Богородицы, но пальцы схватили воздух — машина-то арендованная. Тут пахло моющими средствами, которыми обработали салон после предыдущего арендатора.

Отсутствие привычного напоминания о Почаеве вызвало ощущение потерянности во времени и пространстве. А мысль, что через несколько дней, когда он уедет в Киев, эту машину так же помоют после него, чтобы и духу не осталось, навеяла тоску, словно следы его готовятся стереть из жизни вообще.

Бежать некуда, прятаться негде. Бросишь работу — отправят на фронт, а не бросишь, неизбежно придут русские и запишут в военные преступники, не отмоешься. Оставаться преданным стране… Уже давно возникло понимание, что родина в другом месте, где угодно, но не здесь. Была ли страна, или это мираж, как в пустыне? Выжжено дотла и вокруг, и в душе, а все еще мерещится, что она жива, в воспоминаниях уж точно жива.