Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт

2 июля они заняли сектор обороны возле Виллер-Бокажа, который до этого занимала 12-я танковая дивизия СС, и первые дни были заняты созданием минных полей и наведением хотя бы минимального порядка на бывшем поле боя — захоронениями убитых солдат всех национальностей, уборкой брошенной боевой техники, разбитых машин. Беспокоящий огонь английской артиллерии очень скоро выявил ужасающую нехватку в вермахте элементарных средств медицинского обеспечения. Хоенштейн видел, как его друг Гейнц Аллес истекал кровью и умер от повреждения пулей артерии в ноге: «Солдату везло, если ему удалось получить инъекцию. Врачи пытались что-либо сделать только тем, у кого были шансы остаться в живых». Некоторые солдаты очень быстро получали нервное потрясение. После 20 июля в солдатской среде складывалось мнение, что все эти нехватки в снабжении и обеспечении боеприпасами и развал управления явились результатом предательства внутри самой армии. На самом деле весь уже скрипучий механизм снабжения немецких войск в Нормандии разваливался под непрерывными ударами союзной авиации и от истощения. Моральный дух солдат 276-й дивизии непрерывно падал: «Отсутствие какого бы то ни было успеха вообще очень скверно действовало на солдат. Чувствовался нарастающий страх. Мы бросались на землю при малейшем звуке самолетов, и многие солдаты говорили, что нам из Нормандии живыми никогда не уйти».

Уместно привести примеры индифферентности солдат из таких соединений, каким была 276-я пехотная дивизия, чтобы подчеркнуть, что немецкий фронт во Франции никоим образом не находился в руках отборных соединений. Многие немецкие пехотинцы с удовольствием ухватывались за возможность сдаться в плен. Они выработали, как сами называли это с сардонической усмешкой, «немецкий взгляд», — привычку все время пристально всматриваться в небо в ожидании истребителей-бомбардировщиков противника. В то время как «томми» играли в старинную карточную игру типа покера в своих окопах, немцы играли в скат в своих стрелковых ячейках, слушая «Лили Марлен» в передачах по «Радио Белграда». Как немецкие, так и союзные солдаты были рады, когда в течение нескольких дней или даже недель на их участке фронта было затишье, и они спокойно терпели беспокоящий огонь и действия мелких патрулей. Они молили о дожде и облаках, чтобы не носились в небе самолеты- «охотники». Величайшей роскошью для немецких солдат был захват американских тюбиков с супом или банок кофе. Они сосредоточенно изучали английские инструкции по приготовлению из них пищи, завидовали и презирали материальное изобилие у союзников. Очень немногие немецкие солдаты, даже из посредственных частей, испытывали уважение к боевым качествам своих противников. Сержант Гейнц Хикман из парашютной дивизии Люфтваффе говорил: «Мы не видим в американском солдате достойного противника». Полковник Кауфман из учебной танковой дивизии мрачно заметил: «Американцы начинали утром не слишком рано, им слишком нравится комфорт». Ефрейтор Хоенштейн докладывал, что его солдаты все время удивлялись нежеланию американцев использовать наметившийся успех до конца: «У нас создавалось впечатление, что они все время переоценивали нас. Мы не могли понять, почему они не идут на прорыв нашей жидкой обороны. Солдат союзников, видимо, никогда не был обучен так, как учили нас, — всегда пытаться сделать больше, чем требовалось от нас». Здесь заключался один из секретов тактического успеха немцев на поле боя. Как сказал полковник Брайэн Уилдбор-Смит из штаба английской 11-й бронетанковой дивизии, «немцы были большими мастерами использования случайных возможностей. Они были готовы к действиям — всегда готовы».