Операция "Муравьиный бог"

Повторяя про себя: «Тай-брейк, тай-брейк…» Никита вдавил кнопку звонка. Тот послушно отозвался противным громким дребезжанием. Прошло несколько секунд. Никакого движения за дверью. «Что за притча? Может в магазин вышла?» Выждав с полминуты, он позвонил еще раз. Не дождавшись результата, зачем-то заглянул в мутный кругляшок глазка, хоть и понимал, что с внешней стороны двери ничего в глазок не увидишь. Соответственно, ничего и не увидел.

Отойдя от двери и облокотившись на перила Никита принялся лихорадочно размышлять: «Если буду тут долго толочься, соседи чего-нибудь заподозрят. В таких домишках все друг друга знают, не то что в наших девятиэтажках — люди из одного подъезда годами не встречаются. На улицу, что ли выйти, подождать, посидеть на лавочке? Хотя кто ее знает, когда она явится, а времени нет. Времени остается, трагически мало… Вот блин, незадача… И куда тебя только черт понес, кошелка старая? Что же делать?»

Он стоял и смотрел на дверь бабкиной квартиры. Дверь была простая, фанерная, даже без дерматиновой обивки. Выкрашена зеленой, кое-где облупившейся краской. «Зеленый — это цвет рухнувшей надежды» — всплыла в мозгу цитата из классиков. «Слушай, — вдруг сказал он сам себе, — а ведь в Алениной связке, ключик от бабкиной квартиры наверняка имеется… Что ж я не спросил-то, болван?»

Достав из кармана связку ключей, Никита разложил ее на ладони. На глазок сравнил имеющиеся в ней ключи с отверстием замочной скважины. Похоже вот этот латунный ключ, с одной бородкой… или может вот этот. Другие ключи были либо с двумя бородками, либо английскими, плоскими и явно не подходили. «Ну и, на хрена мне, спрашивается, бабка? Мне же только проверить, здесь ли «бусинки». Проверю и уйду. А если она сию минуту явится? Ну и фигли опять же? Скажу ей «тай-брейк» и будет между нами совет, да любовь!» Никита оглянулся на соседскую квартиру и решительно вставил первый из подходящих, ключ, в замок. Ключ вставился, но вращаться отказался. «Не тот. Пробуем другой. Есть! Один оборот, второй…» Дверь тихонько скрипнув приоткрылась. Ощущая себя домушником на деле. Никита заглянул внутрь. Крошечный коридорчик хрущевки-распашенки. Слева зеркало, полка с обувью, вешалка с какой-то одеждой, справа приоткрытая дверь в совмещенный санузел, откуда бурчит неисправный унитаз. Кроме этого монотонного бурчания, никаких звуков в квартире не слышно. Никита осторожно вошел, и притворив за собой дверь, закрыл замок на два оборота. При этом пакет с палкой, чуть не выпал из подмышки. Он подхватил его и слегка присел. «Что это? Вроде шорох какой-то… Или послышалось? Черт!.. из-за шуршания пакета, ничего не слышно!» Никита пошарил глазами, куда бы его пристроить, но потом спохватился. Извлек палку, а пустой пакет поставил в угол возле двери. Заглянул в санузел. Свет включать не стал, через окошечко над ванной и так достаточно. По крайней мере видно, что никого там нет. Шуршание сзади. Никита дернулся, стукнулся головой об косяк. Шепотом выматерился. Проклятый пакет, сполз на пол.

Продев ремешок палки, через ладонь на запястье, и до боли сжав шершавую резину, он выглянул, наконец, из коридора. В зале никого нет. Мебели мало, слева пианино во всю стену, в дальнем углу угловой диванчик со столиком, у противоположной стенки, старый облезлый сервант. На полу, какие-то, потерявшие цвет, половики. Дверь на балкон открыта настежь. Порывы ветра, врываясь в дверной проем, колышут тюлевую занавеску и цветы развесистой герани.

Осторожно ступая по противно скрипящему полу, Никита прошел на маленькую кухню, где заставив его вздрогнуть, заржал и затрясся древний холодильник. Так. Какие-то шкафчики по стенам. Ветхий столб покрытый линялой клеенкой, такие же табуретки вокруг. Никого. Сердце у Никиты, словно обернули мокрой тряпкой. Неприятно, холодно в груди! Что-то он чувствовал. А что, не мог понять. Нехорошо здесь. Ох нехорошо! Так, остаются две маленькие дальние комнаты. Двери ведущие в них закрыты. Сперва левая… Никита слегка отвел руку с палкой для удара и стараясь не спуская глаз с правой комнаты, носком ноги толкнул дверь. Она открылась легко. Книжный стеллаж во всю стену, тахта и письменный стол. Никого. Теперь правая. Тем же макаром. Дверь открылась. Никита сунулся было в комнату, тут же отпрянул в ужасе, с трудом сдерживая рвотный рефлекс. Хорошо, что он так ничего и не ел со вчерашнего вечера. В комнате, на расстеленной полиэтиленовой пленке, в здоровенной луже крови, вповалку друг на друге, лежали тела.