Операция «Катамаран». Падение. После похорон

— Думаю, что никто. Хотя подождите, я заправлялся где-то по дороге в Колдинг, может, они вспомнят меня? Станция «Эссо», там, где шоссе проходит под железной дорогой. Это должно было быть в четверть одиннадцатого. Три четверти часа езды от Эгесхавна.

Да, и столько же обратно. Не такой уж долгий путь ради подтверждения алиби.

— Вам не надо было в понедельник на работу? Вы разве не принимаете покупателей и не навещаете их?

— Я могу сам договориться о времени.

— Все-таки не понимаю одной вещи. Вы взяли у отца деньги для выпивки, вернулись в Оденсе, где во вторник, то есть вчера, на другой день после смерти отца, были обо всем извещены матерью, просившей вас тут же позвонить нам, в уголовную полицию. А вы сразу кинулись в новую пьянку, которая, по вашим словам, продолжалась до сегодняшнего дня.

— Да, — кивнул Бо Смедер.

— Почему вы таким образом поспешили скрыться от полиции? Можно сказать, скрылись от нас? Что вы хотели скрыть? Выкладывайте, Смедер.

Анна поднялась и села на край стола напротив Смедера. Она повысила голос так, что ее было слышно в приемной. Бо подпер голову рукой. Он смотрел на нее снизу вверх, слегка улыбаясь, и выглядел более расслабленным и спокойным, чем она рассчитывала.

— Вы этого не поймете, — сказал он.

— Мы попробуем, — иронически вмешался Клейнер.

— Фактически отец значил для меня так много, что после звонка матери я сломался. Я знал, что должен позвонить вам, но это было выше моих сил. Я забыл об этом. Единственное, что я осознавал, что отец мертв.

— Ваш отец-плательщик мертв, — подал реплику Клейнер. Бо Смедер так круто повернулся к вицекомиссару, что чуть не упал со стула. Он в первый раз за время разговора яростно замахал кулаком:

— Замолчите, к чертовой матери! Не хочу слышать вашу трепотню, понятно?

— Значит, это не вы снова посетили вашего отца в обед в понедельник? — спокойно спросила Анна.

Бо с раздражением повернулся к Анне. Дал понять, что терпение почти лопнуло.

— Мы никогда вместе не обедали.

— Точно, — сказала Анна, вспоминая нетронутые приборы на балконе.

Анна послала Бо Смедера и Клейнера в лабораторию. Она заранее знала, что это объяснит еще один неопознанный отпечаток. У него были вполне приемлемые оправдания.

Анна позвонила в лабораторию:

— Попробуйте взять у Смедера образец почерка, сравните его с отцовским. Меня особо интересует, не подписан ли воскресный чек кем-нибудь другим, не Эриком Смедером.

— Ты что думаешь? — с любопытством спросил Йоргенсен. Конечно, это было не его дело, ему должно было быть все равно, с какой целью он выполняет работу.

— Я хочу знать, не подписал ли Бо Смедер копию чека в отцовской книжке в понедельник после обеда, после того, как сбросил отца вниз. Если это так, ставлю бутылку водки.

Да, чем больше она ходила вокруг Эрика Смедера, тем более различные типы открывались ей. Общим у Эгона Кратвига и Бо Смедера было то, что оба носили маски. Разница была в том, что Бо Смедер осознавал это, а Эгон Кратвиг обманывал и себя самого. Или, может, Кратвиг был более наивным, а Бо Смедер — более циничным? Или Эрик Смедер спрыгнул сам? И что насчет Ове Томсена, который должен быть погребен в пятницу?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

С опозданием на десять минут Анна почти бегом, тяжело дыша, ворвалась в ресторан «У Ханса» и, задыхаясь, поздоровалась с Нильсом Олесеном. К счастью, он легко воспринял ее позднее появление. Она и надеялась на это.

Нильс тоже поздоровался, улыбнулся и снова сосредоточился на бильярдном ударе. Играл он с самим собой.

За время службы Анна видела бесчисленное количество бильярдных и сама нередко играла. Она проследила его прекрасно задуманный, хотя в действительности хуже выполненный удар.

— Идея была хороша, — сказала она, — но вам не хватает удачи.

— Вам только казалось, что я сосредоточен. В действительности рука дрожала, — возразил Олесен и повел ее в зал ресторана.

«У Ханса» было очень уютно. Помещение обставлено скромно, безо всякого кокетства. Они сели на удобные солидные кожаные стулья с высокими прямыми спинками. Не так давно подобная мебель еще пылилась в кладовках, а теперь полноправно красуется в парадных комнатах.

На оклеенных обоями степах висели картины разных современных школ и течений.

Висели они везде. Вверху и внизу. На каждом простенке.

«У Ханса» было действительно приятно.

— Что желаете?

Официантка обратилась тоже не так, как во многих других ресторанах. Тихо, не повышая голоса.

Анна посмотрела на Нильса Олесена. Он, к счастью, не стал продолжать нелепую игру, а просто заказал селедку с гарниром, фирменный омлет. К этому рюмку шнапса и светлое пиво.

— Звучит убедительно, мне то же самое, — сказала Анна.

Официантка ушла за пивом, Нильс сидел, положив обе руки на стол. Он был одет в клетчатую рубашку с короткими рукавами. Две верхние пуговицы были расстегнуты. Нильс выглядел таким же расслабленным, как его одежда. Он хорошо загорел. Видимо, была возможность наслаждаться недавней солнечной погодой.

— Наконец мы вместе, — широко улыбнулся он. При этом на щеках появились две ямочки. Слегка вьющиеся светлые волосы падали на уши.