Операция «Караван»

«Гадина» по правому борту предпочла отступить, а та, что оставалась слева, заметалась, не зная как поступить. Алекс задал ей задачу, решение которой предполагало либо гибель еще до достижения цели, либо осознанный уход от цели. Заложенные инженерами-генетиками алгоритмы вступили в противоречие, не давая возможности принять однозначное решение.

В конце концов, одна торпеда угодила сразу под разрывы двух гарпунов и детонировала в двух километрах от нас, а другой пришлось удирать. С учетом нашего превосходства в скорости, она уже не могла повторно зайти на атакующий курс, ей оставалось только щелкать ультразвуковым локатором, провожая ускользнувшую цель.

Дно тем временем опустилось еще больше, и мне удалось вывести батиплан из зоны, доступной «гадинам», на восьмисотметровый глубинный эшелон. Тут опасностей было меньше, но каждая из них могла стоить жизни, если ее прозевать.

Океанские глубины, от километра и ниже, были вотчиной сверхглубинных торпед и мин. Медлительных, питающихся донными отложениями тварей. Каждая из них могла иметь боевой заряд в десятки тонн, а не килограммов, нитрожира. Взрыв такой массы по степени поражения был сравним с мощью тактического термоядерного боеприпаса, так что тут уж совсем шутки в сторону. Ударная волна такой силы, с учетом гигантского давления забортной воды, могла сплющить батиплан на удалении и в десять километров, а уж на пять были рассчитаны все сверхглубинные биотехнологические средства.

Общее правило, по которому проектировались все океанские биотехи, состояло в следующем: чем меньше рабочая глубина твари, тем меньше ее вес, больше скорость, маневренность, а так же выше тактические умения. И тем больше число таких торпед, ведь они составляли первый и главный барьер на пути в глубину, а так же являлись основным средством поражения надводных кораблей. А таких большинство в любом флоте. Так что популяция легких патрульных торпед и мин, не способных погружаться ниже ста пятидесяти метров, была самой многочисленной в океане.

«Гадин», опускавшихся глубже, было в разы поменьше, но их масса превышала сотню килограммов боевого заряда, а скорость и тактические умения не сильно уступали более легким сородичам.

А в бездне километровых глубин было еще меньше биотехов. До войны эти небогатые жизнью пространства были для людей совсем уж труднодоступными, а потому массовые убийства тут никто не планировал. Но биотехи жили и там.

Причем это было высшее звено биотехнологической иерархии — донные ракетные платформы, полностью автономные, разумные, способные принимать не только тактические, но и стратегические решения, умеющие поражать цепи не только в океане, но и над ним, вплоть до нижних границ стратосферы, и даже на суше. Именно они заставляли строить города подальше от пинии прибоя.

Донные платформы обладали не только разумом, но и собственными армиями. Им подчинялись сотни, а иногда и тысячи сверхглубинных искусственных тварей, составлявших кольца и радиусы боевых охранений. По факту, любой биотех сверхглубинного класса относился к той или иной ракетной платформе и имел с ней связь, возможно даже телепатическую.

Тем ни менее, на глубинах свыше километра, на торпеду или мину можно было нарваться не только в непосредственной близости от донной платформы. Дело в том, что платформы вылуплялись из разбросанных в океане личинок только в том случае, если рядом не было сородичей того же типа. Стоило одной платформе погибнуть, на этом месте начинала развиваться во взрослую особь другая личинка, но не раньше того. А сколько в океане было личинок — одному богу известно.

Таким образом, все океанское дно было поделено платформами на территории, по только им самим известному плану, да еще и меняющемуся время от времени. Часть сверхглубинных торпед и мин держали оборону вокруг платформы, не девая проскользнуть к ней чему-то опасному. Другая часть держала посты на большем удалении, передавая другим информацию о передвижении подозрительных объектов и вступая в бой при необходимости. Третья часть, самая подвижная, несла патрульную службу на границах территории той или иной платформы.

Поэтому, хотя сверхглубинные твари и были малочисленными, наткнуться на них можно было в любой точке мирового океана. Точнее не наткнуться даже, они к себе близко никого не подпускали, а погибнуть по их вине, километрах в пяти от взорвавшегося чудовища. Поэтому сколь-нибудь глубокие океанские рейды были решительно невозможны без систем дальнего обнаружения биотехов. Но локаторы на «Шпике» были очень хорошими. И теперь вся надежда была на них.

На глубине в километр и больше стрелкам работы не остается почти никакой, если нет задачи прорвать кольцо обороны вокруг платформы. Основная нагрузка тут ложится на пилотов. Глупо тратить боеприпасы, когда угрозу можно попросту обойти. Главное только ее вовремя заметить. А вот стоит ошибиться, и не спасет уже ничего. Ни броня, ни вооружение, каким бы хорошим оно ни было.