Операция «Караван»

Все эти мысли шквалом пронеслись у меня в голове. Между тем батиплан продолжал стремительно двигаться вперед, прямо на стаю, и надо было срочно принимать решения. Уж слишком велика была скорость, уж слишком на короткую дистанцию мы позволили себе подойти в надежде на новое чудо-оружие. Я понимал, что единственным спасительным маневром был боевой разворот и уход обратно, в расчищенную ракетно-бомбовыми ударами акваторию. Ее биотехи еще не успели занять полностью, хотя уже значительно сжали кольцо.

— Назад! — скомандовал я. — Полный разворот кругом!

Ольга резко и глубоко увела ручку управления вправо, и произошло то, о чем я предупреждал — не зная процента выставленных не плоскостях экспонент, она перекрутила рули. На огромной скорости корабль слишком резко скривил траекторию, и на полном ходу вылетел из парового тоннеля, созданного носовыми соплами.

Сначала центробежная сила рванула нас влево, но это еще можно было перенести. А вот когда батиплан врубился носом в воду на ста восьмидесяти километрах в час, удар оказался сокрушительным. Меня вышвырнуло из кресла, как ядро из ковша катапульты. Я успел лишь частично прикрыть руками голову, да и то лишь потому, что среагировал раньше, чем все произошло. Я банально ожидал этого. Но меня все равно с такой силой впечатало плечом в панель управления, что я невольно взвыл от боли.

В глазах потемнело, но сознание каким-то чудом удержалось в рамках реальности. Упругая панель откинула меня обратно, но на этот раз моя траектория оказалась намного удачнее — я не ударился в переборку, а попал в проем открытого входного люка и распластался в коридоре, как жаба на бетонной плите. По всему пути моего скольжения виднелись крупные капли крови. Но болело все тело, я не знал где порез, какой сосуд поврежден и насколько сильно. Ольгу я вообще не видел, но ее кресло точно было пустым.

Через секунду стало понятно, что корабль, оставшись без управления, самостоятельно выровнял траекторию и теперь снова находится внутри парового тоннеля. Вот только куда он несется, я понятия не имел. Хотя любое направление в сложившихся условиях было смертельно опасным. Если впереди берег, протараним скалы, если торпеды, то они нас разделают под орех. Я представил, с каким удивлением глядит сейчас на экран своего радара Альбинос, и что он при этом думает о нашем величайшем профессионализме. В другой обстановке это могло бы показаться смешным, но в ту минуту мне уж точно было не до веселья.

Кроме всего прочего, я ничего не знал ни о состоянии корабля после удара, ни о состоянии людей на борту. О худшем думать не хотелось, но если срочно не вернуть батиплан в управляемый режим, худшее произойдет неминуемо и в кратчайшие сроки.

Встать на ноги оказалось не так просто, хотя корабль не трясло, он двигался по стабильной траектории. Дело было во мне — оглушило ударом. Но, сначала на четвереньках, потом на ногах, я добрался до кресла первого пилота. Ольгу забило под панель запасного стрелкового пульта, но она была жива, я видел ее глаза. По-хорошему надо было начать с того, чтобы помочь ей оттуда выбраться, но ситуацию трудно было назвать хорошей, а потому я, хоть и с тяжелым сердцем, взялся спасать корабль и команду. Ну и свою жизнь, заодно.

Запрыгнув в кресло, я первым делом сверился с курсом. Нас несло прямо на скалы, но зато прочь от атакующих биотехов. Я сбросил газ и аккуратно увел ручку управления влево, заставив батиплан накрениться и развернуться по пологой дуге. Резкие маневры, это было очевидно, «Шпику» давались с трудом, или не давались вовсе. Это предстояло еще проверить, но в более спокойной обстановке, буде таковая случится. Пока же надлежало исходить из ограниченных возможностей маневрирования на больших скоростях.

Радар тоже не показывал ничего доброго. Биотехи смыкали кольцо, делая наше бегство на глубину все более проблематичным. Но одна из целей показалась мне странной. Мутноватые, едва заметные зеленые пятна на мониторе, в том месте, где луч ультразвуковой пушки настиг атакующую стаю патрульных торпед. Точки не двигались, в отличие от остальных тварей, и характерных для биотехов меток рядом с ними не было тоже.

Шесть пятен. И я понял, что это дохлые твари, которых вполне успешно первым же ультразвуковым выстрелом подстрелил Алекс. Только я этого не понял в нужный момент, потому что торпеды тихо умерли без детонации. Мы-то привыкли, что они взрывались от попаданий, но это ведь если попасть гарпуном, или ракетой… А ультразвук без затей разорвал им жабры, и они задохнулись через пару десятков секунд. На ходу, может даже не сообразив, что случилось. В их мозгу могло вообще не содержаться алгоритмов поведения для такой ситуации.

У меня сердце сжалось. Моя команда на разворот оказалась ошибкой. И только меня можно было винить в случившемся, а не Ольгу, как я подумал в первый миг аварии. Вот дьявол! А что с остальными?

От удара горошина коммуникатора вывалилась у меня из уха, так что мне пришлось переключить внутреннюю связь на мембраны громкоговорителей.

— Алекс! — позвал я, боясь не услышать ответа.