Операция "Изольда"

Подушкой мне послужили Василий и два эсэсовца, которые, по их же словам, минут пять пытались вытащить меня из «зеркала». Сначала они решили, что я окончательно и бесповоротно застрял в серебряной поверхности, и лишь ценой неимоверных усилий им удалось вытащить меня. На моих ногах и руке остались синяки от их рук. Хотя я полагаю, что они смогли вытащить меня только тогда, когда им позволил это сделать Умр ат-Тавил.

Но самое странное рассказал, а точнее, показал, мне сам Хирт. Оказывается, у него с собой был фотоаппарат, и когда я оказался наполовину втянутым во врата, он сделал несколько снимков: на них была половина меня. Нет, если бы мне раньше кто-то показал один из этих снимков, я бы решил, что это простой фотомонтаж. Полчеловека, срез серебристой поверхности и… все, собственно.

(Часть страниц в записках отсутствует.)

…Я долго рассматривал свою руку. Шрам от укуса едва можно было различить, но кожа… Сама кожа руки ниже локтя изменилась. Она поменяла цвет, и теперь казалась не телесного, а скорее, серого цвета. Ногти вытянулись, стали толстыми, грубыми, пожелтели и больше напоминали когти какого-то хищника. Отвратительно. Вначале я хотел надеть черную перчатку, как это делают инвалиды, но на мои когти не одна перчатка не налезала. Я попытался подстричь их, но почти сразу понял, что процесс этот болезненный и совершенно бесполезный.

Тогда я просто замотал руку бинтом. Я очень надеялся, что после экспериментов Хирта рука вновь приобретет свой первоначальный вид.

Кроме того, когда я вернулся в «Логово дождевого червя-2», у меня состоялся долгий и неприятный разговор с Василием и Катериной. Для того, чтобы поговорить о случившемся, мы отправились на берег реки, прихватив удочки. Откровенно разговаривать в помещениях, выделенных нам на территории монастыря, я не решился — тем более, что, несмотря на мое немецкое происхождение и звание младшего офицера СС, Хирт относился ко мне с подозрением. Лишь много позже я понял, что в то время он видел во мне не потенциального врага Рейха, но человека, который с легкостью может его подсидеть.

Так вот, сославшись на раны и усталость, мы втроем на следующий день, несмотря на то, что зарядил мелкий затяжной дождь, отправились на рыбалку. Правда, Глоук — помощник коменданта лагеря — приставил к нам для охраны двух солдат, но они держались особняком и ничуть нам не мешали.

— Итак, — закончил я свой рассказ о встрече с Умр ат-Тавилом. — Что скажете?

Молодые люди переглянулись.

— С одной стороны, все выглядит довольно просто, — начал Василий. — С другой… Вы видели наших пленных, видели, что выделывают эти гады. Они же держат их…

Речь шла о группе военнопленных, которых немцы пригнали для работ по устройству подземного лагеря-лаборатории. Основную работу выполняла инженерная служба вермахта, а тяжелые работы — пленные, причем их и в самом деле не жалели. Кормили хуже некуда, а если человек не мог работать, его ставили к стенке. И каждую ночь несколько телег вывозили мертвецов на братскую могилу, выкопанную другой группой пленных за городским кладбищем. Мне это очень напоминало чистки конца двадцатых, но Василию-то говорить об этом было бессмысленно.

— Твоя задача — уничтожить архив профессора Троицкого, — напомнил я. — Именно об этом ты должен помнить в первую очередь. Твоя задача не пленных освобождать, тем более, что согласно распоряжению твоего нежно и горячо любимого товарища Сталина, любой боец Красной Армии, сдавшийся в плен, — предатель, который заслуживает смертной казни.

— Выходит, и я предатель, да еще более худший, чем они — состою на службе у фашистов.

— Не надо лезть напролом, Василек. Считай себя не предателем, а разведчиком…

— И долго все это продлится?

Я только пожал плечами.

— Не забывай, старец сказал, что мы должны непременно участвовать в экспериментах Троицкого. Без этого нам не будет… скажем так, удачи.

— И мы должны равнодушно смотреть…

— Тема закрыта! — объявил я. — К тому же в нужный момент нам обещали помочь.

— Кто? Кого нам еще ждать? Еще одного разумного паука?

— Быть может… — Я-то знал, кто придет нам на помощь. Шоггот, тот, который запустил оборудование лаборатории Троицкого, который наплодил мертвецов, который… Впрочем, не важно, Йог-Сотот устами Умр ат-Тавила утверждал, что в нужный момент чудовище будет на нашей стороне. А Боги, как известно, не ошибаются… хотя они могут лгать… обманывать простых смертных. Но здесь-то все вроде сходилось. Ктулху не желал просыпаться (в этом наши с ним цели совпадали) и не желал развития человечества, не желал, чтобы люди овладели силами, более могущественными, чем те, что может подарить им природа (тут мы тоже были заодно). Ведь изобретатель должен отвечать за судьбу своих изобретений…

— Все же, Григорий Арсеньевич, вы должны поговорить с начальством лагеря, чтобы они милосерднее относились к пленным. Существуют же… — вмешалась в разговор Катерина.