Операция «Икс два нуля»

После этого Александр Матвеевич замолчал. Лицо у него стало серьезное, и он все смотрел на нас. Мне даже стало неловко, что он нас так разглядывает, и я начал ворочаться. Александр Матвеевич заметил это и сказал:

— Ничего, ничего, Борька! Я не буду мешать! Сидите себе, думайте, а я на солнце погреюсь!

Мы помолчали минут пять, а потом Александр Матвеевич сказал:

— Уважаю я вас, ребятишки! Сидите такие строгие и думаете о том, как поймать этого вора Леньку Пискунова! Молодцы вы, ребятишки! Честное слово, молодцы! Храбрые, настойчивые, упрямые! Я было хотел в это дело вмешаться, сам половить Леньку Пискунова, но теперь вижу, что не надо мне вмешиваться. Вы и без меня его поймаете.

Он взял меня за рукав, потянул и спросил:

— Трудно воров ловить, Борька?

— Трудно! — ответил я. — Трудно!

— А тебе, Валерка, тоже трудно? — спросил он Арифметика. — Страшновато, наверное, бывает иногда, а?

— Бывает! — сказал Валерка.

— А тебе, Генка, все хочется скорее побить Леньку? — спросил Александр Матвеевич Генку Вдовина.

— Морду ему хочу начистить! — ответил Генка.

Александр Матвеевич встал, пощурился на солнце и тихо, словно только для себя, сказал:

— Я-то все боялся, что вы струсите, а вы ничего не боитесь. Ну, желаю вам успеха! Скорее ловите Леньку Пискунова! Но если будет трудно, приходите — помогу!

— Спасибо! — сказал я. — Если что надо будет — придем… Но мы и так поймаем Леньку Пискунова!

Александр Матвеевич ушел, а мы вдруг соскочили с бревен и стали ходить возле них. Мы стали вдруг очень энергичные.

— Где этот Илюшка Матафонов! — рассердился я. — Обедает по два часа, а мы тут сидим без дела! Безобразие! Надо же ловить Леньку Пискунова…

— И верно, где этот Илюшка! — тоже рассердился Валерка-Арифметик. — Ждешь его не дождешься…

— Я вот он! — сказал Илюшка Матафонов, подходя к нам. — Пришлось бачок в уборной чинить. Мать заставила! Ну, робя, действуем! Пошли за дома изучать приемы самбо!

Мы изучаем приемы самбо

Самбо — это самооборона без оружия. Ну, если попонятней объяснить, то получается так: у того, кто на тебя нападает, есть оружие — нож или наган, а у тебя ничего нет, одни голые руки. Вроде кажется страшно, но самбо оттого и есть самбо, что при нем не надо бояться ни ножа, ни нагана. Тьфу на нож или наган, если ты овладел приемами самбо.

Илюшка Матафонов так и сказал, когда мы собрались заниматься изучением приемов самообороны без оружия:

— Плевать на нож или наган!

Он достал из кармана затрепанную книжонку, почитал ее немного, щурясь от солнца, и затолкал обратно в карман. Потом он вытащил из другого кармана деревянный нож — палку, обструганную с двух сторон.

— Учебный нож, — сказал Илюшка Матафонов. — С ним мы будем бросаться друг на друга.

Затем Илюшка очень долго объяснял, как мы будем бороться. В книгу он больше не заглядывал, а шпарил наизусть. Когда мы вроде все поняли, Илюшка подумал и дал деревянный нож Валерке-Арифметику.

— Ты, Валерка, бросайся на меня с ножом, а вы наблюдайте! — сказал Илюшка. — Буду применять болевой прием!

Валерка повертел нож, покачал головой и сказал:

— Им можно здорово жигануть, хотя он и деревянный. Вон у дикарей были деревянные ножи, а головы отрубали.

— Нападай! — закричал на него Илюшка Матафонов. — Не треплись, а нападай!

Валерка-Арифметик поднял деревянный нож и пошел на Илюшку Матафонова.

— Бей в сердце! — крикнул Илюшка.

Валерка размахнулся, но Илюшка перехватил его руку, вывернул ее, сам упал и ловко перебросил через себя Валерку. Тот с гулом шлепнулся о землю и сказал:

— Черт возьми в хвост и в гриву!

Хорошо, что земля была мягкая, покрытая травой, а то бы он здорово навернулся. Сейчас же Валерка-Арифметик поднялся и только скривил лицо, но больше ничего не сказал. Ножа у него не было, так как Илюшка успел его вырвать.

— Вот! — весело сказал Илюшка Матафонов. — Плевать на нож и наган! Я, конечно, еще раньше немного тренировался… Давай теперь ты, Американец!

Илюшка поднял нож над головой и пошел на меня. Идти ему было шагов пять, и пока он шел я все вспоминал — как руку вывертывать, как бросать противника на себя и как давать ему подножку. Я пригнулся, сжался вроде бы в комочек и стал глядеть на поднятую руку Илюшки. Он уже должен был ударить, но вдруг остановился и сказал:

— Ты не улыбайся, Американец! Ты думай, что у меня взаправдашний нож!

А я и не заметил, что улыбался. Это, наверное, улыбка сама собой появилась на моем лице, так как от деревянного ножа было на самом деле немного смешно.

— Ладно, — сказал я. — Лупи меня в сердце, Илюшка!

Он опять размахнулся, кинулся на меня, хотел ударить, но я перехватил его руку, вывернул, сам упал и перебросил через себя Илюшку. Нож остался у меня в руке.

— Победа! — похвалил меня Илюшка. — Видите, робя, это не так уж сложно! Давайте теперь Американец с Генкой…

Только тут мы увидели, что Генка Вдовин сидит на земле и смотрит на нас прищуренными, как у китайца, глазами. Он был такой презрительный, словно мы были не люди, а тараканы. Ему даже на нас смотреть, наверное, было противно.

— Давай, Генка, пробуй! — сказал ему Илюшка.