Операция «Феникс»

На его неоднократные звонки никто не отозвался. Неужели Лидии Павловны нет дома? Но в таком случае, что здесь делать Руднику? Ещё и ещё раз нажимал Сергей Николаевич кнопку звонка, но за обитой дерматином дверью стояла тишина.

Рублёв толкнул дверь, она оказалась незапертой.

В темноте он с трудом нащупал выключатель. На тахте, укрытая клетчатым пледом, лежала Матвеева. Она никак не реагировала на свет. Лицо её было спокойным. «Неужели убита?» — подумал Рублёв. Но никаких следов ранений или насилия на лице видно не было. «Что же с ней случилось?»

Первое, что пришло в голову Рублёву: Клиент убил Лидию Павловну. Убил ненужного свидетеля. Возможно, она выдала себя.

Неужели Рудник рискнул пойти на «мокрое дело»? Если его подозрения верны, то, скорее всего, ото он, Рублёв, виноват в её смерти. Но какой смысл было Руднику убирать Лидию Павловну? Он не такой дурак, чтобы понять — дело его проиграно в любом случае. Если только из-за мести? В припадке бешенства?

Сергей Николаевич вызвал милицию. Не прошло и пяти минут, как в квартире появились двое: младший лейтенант и старшина.

Старшина легонько потряс Лидию Павловну за плечо. Она не пошевелилась. Потряс сильнее — снова никакой реакции. Милиционер взял руку, нащупал пульс, потом прислонился ухом к груди.

— Жива! — воскликнул он, повернув к вошедшим молодое удивлённое лицо. — Может, просто спит крепко.

И тут под ногами у Рублёва что-то мягко хрустнуло — таблетка! На столике он увидел ещё несколько штук.

— Врача! — приказал он одному из оперуполномоченных. — Срочно «скорую помощь»!

— Что с ней? — спросил милиционер.

— Снотворное! Она выпила снотворное! — почти крикнул Рублёв.

Комната сразу пришла в движение. Захлопали двери. Несколько человек побежало на улицу.

— Вот что, — спросил он топтавшуюся в прихожей дворничиху, низкорослую татарку в цветастом платке, — врач в доме есть? Живёт здесь какой-нибудь врач?

— Врач? — Она наморщила лоб. — Кажется, живёт.

— Где? В какой квартире?

— В тридцать пятой. Ксения Ивановна. В районной работает.

Милицейский сержант кинулся за врачом. Минут через пять он вернулся с молодой энергичной женщиной в тёмных очках.

— Лидия Павловна! — всплеснула она руками. — Что с ней? Я её знала.

Рублёв молча протянул ей несколько таблеток. Секунду Ксения Ивановна рассматривала их.

— Нембутал. Сколько же она его приняла? Бог мой! — Она потрогала пульс Матвеевой. — Мужчин попрошу выйти. Интересно, есть в этом доме клизма… А вас, — обратилась она к дворничихе, — попрошу остаться. Поможете мне.

— Как вы думаете, — спросил врача Рублёв, — удастся её спасти?

— Сделаю всё возможное.

Когда Рублёв выходил из подъезда, к дому, осветив тёмные окна светом фар, подъехала «скорая». Из машины вылезли двое санитаров в белых халатах.

«Что же произошло в квартире Матвеевой за час-два до его приезда? И почему Лидия Павловна приняла снотворное? А может быть, это всего-навсего имитация самоубийства? Может быть, Рудник снова пытается навести его на ложный след? Нет, на сей раз это ему не удастся!» Сергей Николаевич несколько раз прошёлся но узкой дорожке, огибавшей дом. Накрапывал дождь. Деревья роняли тяжёлые капли. Невдалеке шумела машинами улица Кирова.

Из подъезда выходили санитары с носилками. В тусклом свете фонаря лицо Лидии Павловны казалось лилово-бледным.

Рублёв проводил взглядом отъехавшую «скорую» и поднялся наверх.

Дворничиха прибирала пол. Ксения Ивановна мыла в ванной руки.

— Будет жить… — ответила она на молчаливый вопрос Рублёва. — Кажется, успели вовремя.

— Спасибо вам, — Сергей Николаевич облегчённо вздохнул. — А сейчас нам нужно осмотреть квартиру.

* * *

Мистер Крейс и ещё двое участников симпозиума оказались в числе приглашённых к Пэт. Пэт встретила его сияющая, излучающая радость, и радость её — она всячески это подчёркивала на протяжении почти всего вечера — объяснялась тем, что русский учёный, такой прославленный, такой выдающийся, нашёл возможность посетить её, скромную подвижницу науки.

— Мистер Смеляков, пожалуйста, без церемоний. У меня всё просто. Терпеть не могу чопорности. Прошу вас, прошу.

Мистер Крейс и ещё несколько других почтенных джентльменов пожали Смелякову руку и любезно раскланялись. Пэт сама приготовила Смелякову джин с тоником, хотя на столике стояла смирновская водка, вероятно приготовленная специально для него. Но пить крепкие напитки он не решился, опасаясь опрометчивости в разговоре.

Смеляков огляделся. Просторная гостиная была выдержана в ярких, как ему показалось вначале, даже кричащих тонах. И всё же он должен был признать, что оформлена она с большим вкусом. Жёлтые, красные, коричневатые тона спорили и вместе с тем дополняли друг друга. На длинном секционном шкафу, занимавшем одну из стен, была расставлена масса безделушек: морские ракушки и резьба по кости, статуэтки из чёрного дерева и африканские маски, старинные пистолеты и русские иконы.

— Откуда у вас иконы? — спросил Смеляков.

— О, это мне подарили друзья, побывавшие в России. Но вообще у меня мало русских сувениров.