Операция «Феникс»

Около них появился Крейс, он позвал обедать. Гости спустились вниз, в ресторан. Там был накрыт длинный банкетный стол. Пестрела разноцветная мозаика блюд, сверкал и радужно переливался хрусталь. Вокруг стола суетились официанты в белых смокингах.

— Какая приятная неожиданность! — воскликнул Смеляков, обнаружив, что его место за столом рядом с Пэт. — Мистер Крейс умеет сделать приятное!

Смеляков отодвинул стул с высоком спинкой и помог Пэт сесть. Она поблагодарила его взглядом.

Когда гости расселись по своим местам и в зале наступила относительная тишина, поднялся мистер Крейс. Он предложил тост за тесное, дружеское сотрудничество учёных всех стран.

— Мы, учёные, — заявил он, — одна большая, дружная семья, мы слуги Его Величества Прогресса.

Раздались вежливые аплодисменты.

Смеляков чувствовал себя неловко. Ему казалось, что он сделает какую-нибудь ошибку за столом, тем более что и стол был сервирован необычно, да и блюда были какие-то незнакомые. Красиво подсарафаненные салаты — то ли из креветок, то ли из омаров — в общем, что-то морское и экзотическое.

Перед отъездом в Англию друзья и знакомые сообщили ему уйму сведений об английской чопорности, о тех бесчисленных подводных рифах, которые ждут его в общении с англичанами, особенно за столом. И вот теперь он старался изо всех сил не попасть впросак и разобраться в предназначении бесчисленных ножей, вилок, тарелок и тарелочек. Сначала он намеревался подражать своим соседям в сложных манипуляциях этикета, но потом мысленно махнул на всё рукой — не хотелось забивать себе голову разной чепухой. Тем более что всё его внимание было сосредоточено на беседе с Пэт. А она говорила без умолку.

Легко и естественно она перепархивала с одного предмета на другой. Её интересовало буквально всё: и что носят русские женщины, и какие английские фильмы Смеляков смотрел, понравился ли ему Тауэр. Попутно она рассказывала английские анекдоты, смысл которых он улавливал с трудом. И Смеляков, пробираясь сквозь джунгли английской грамматики, изо всех сил пытался не отстать от стремительного темпа беседы, радуясь в душе что за несколько дней, проведённых в Лондоне, его английский язык стал раскованней, свободней. И ещё его радовало то, что обстановка за столом становилась всё более непринуждённой и беседа напоминала игру в теннис: шутки, подобно мячу, летали над столом.

— Я никогда не была в России, — сказала Пэт.

— За чем же стало дело? Три часа полёта и…

— Теперь я обязательно побываю…

— Теперь?

— Да, теперь… после знакомства с вами, — она умолкла и опустила глаза. Смеляков уловил в её интонации фальшь, и она, видимо, догадалась об этом, потому что тут же угодливо добавила: — Да, теперь, после того как я познакомилась с вами, мне захотелось посмотреть и Москву и главное — посмотреть, как работают мои русские коллеги.

— Что ж, это очень хорошо, — будете моей гостьей…

— О, благодарю вас… но пока что вы наш гость… Вы сделали бы мне честь, доктор, если бы посетили меня дома… У меня будет небольшой круг друзей.

Смеляков с удовольствием согласился.

— Кстати, я никогда не был у англичан дома. Любопытно взглянуть на такой английский дом-крепость…

— Ну, — засмеялась Пэт, — эта поговорка не обо мне. Мой дом открыт для всех. Как вы смотрите: если завтра в восемь…

— Буду непременно.

Ужин закончился так же весело, как и начался. У подъезда ресторана участников банкета ждали машины. Программа посещения предусматривала посещение театра. В «Одеоне» давали «Виндзорских проказниц». Садясь в машину, Смеляков подумал о том, что в гостиницу он снова вернётся за полночь — повалится в постель как убитый. «Нет, — решил он, — светская жизнь не для меня. Она утомительнее, чем работа».

Он подумал о своей лаборатории, о своих сотрудниках, о незаконченной рукописи по сплавам, и ему вдруг захотелось скорее домой, в Москву. А рядом в машине сидела Пэт. «Почему она не отходит от меня? Разве я похож на соблазнителя?»

Смеляков усмехнулся.

— Чему вы улыбаетесь, доктор? — кокетливо полюбопытствовала Пэт.

— Я улыбаюсь «мыслям путаным моим», что бродят в дебрях сознанья моего, — ответил он цитатой из Шекспира.

* * *

Фары вырвали из тьмы купы деревьев, за которыми сверкнули окна двухэтажной виллы. Когда радиатор почти упёрся в двухстворчатые ворота, они автоматически раскрылись, и «мерседес» оказался в тёмной камере расположенного в нижнем этаже гаража.

— Приехали, — сказал бородатый.

За всю дорогу он не сказал ни слова, и Гансу Кушницу казалось, что рядом с ним не человек, а тщательно закамуфлированный под человека робот в толстом свитере, посасывающий трубку.

По узкой лестнице они поднялись в просторный холл, стены которого были увешаны абстрактными картинами.

— Здесь мы в безопасности, — сказала Юлия, опускаясь в кресло. Она с любопытством рассматривала Ганса, будто видела его впервые.

— Послушайте, Юлия, где мы?

— У моего друга. Не бойтесь, сюда никто не придёт, — она мягко коснулась его руки.

— Я не боюсь… С такой женщиной, как вы…