Операция «Б»

Жаворонков пригласил Елисеева на праздничный обед. Елисеев отказался. Очень много срочных дел. Вчерашнее резкое изменение боевой обстановки на эстонском участке фронта в связи с выходом немецких войск к Финскому заливу заставило его бросить все силы и средства на строительство оборонительных сооружений восточного берега острова Муху. Именно там, согласно плану «Беовульф II», гитлеровцы намечают с Виртсу через семикилометровый пролив Муху-Вяйн высадить десант до дивизии включительно. «День X», к сожалению, не известен моонзундцам, но он может наступить быстрее, чем хотелось бы, ведь район Таллинна и Моонзундский архипелаг находятся уже в тылу немецких войск, и, видимо, захват их командование группы армий «Север» считает делом решенным. Елисеева очень беспокоили две немецкие резервные дивизии, находящиеся в Пярну. Уж не намереваются ли гитлеровцы использовать одну из них в качестве десанта на остров? Или бросят на штурм Таллинна?

Елисеев, направляясь на остров Муху, забрал с собой и начальника штаба подполковника Охтинского. Представителем Береговой обороны Балтийского района в авиагруппе остался начальник политотдела полковой комиссар Копнов.

— Прошу вас о любом изменении обстановки информировать меня, Алексей Борисович, — попросил Жаворонков. — Это очень много значит для наших налетов.

Праздничный обед прошел шумно и весело. Повара постарались на славу, официантки — девушки-эстонки с соседних хуторов едва успевали разносить по столикам всевозможные закуски и горячие блюда. Снабженцы раздобыли у рыбаков местные деликатесы: малосольного лосося, красную икру, копченого угря, маринованные миноги и сладкую копченую салаку. Были на столе домашнее жаркое из молодого поросенка и щи из свежей капусты по-флотски. Те, кто сегодня летал на боевое задание, выпили лишь по две маленькие рюмки коньяку: за успешное выполнение первого удара и за благополучное возвращение из второго полета.

Говорили все сразу, перебивая друг друга. Делились впечатлениями о налете на фашистскую столицу, рассказывали о злоключениях, выпавших на долю каждого летчика, штурмана, стрелка-радиста и воздушного стрелка.

Преображенский радовался, глядя на веселые, возбужденные лица боевых друзей. В их кругу он чувствовал себя словно в домашней обстановке, каждый ему был хорошо знаком, каждого он знал, каждому верил. Все вместе они празднуют сегодня свою первую победу и готовы опять вылететь на боевое задание.

Преображенский вдруг забеспокоился. Только сейчас он заметил, что среди них нет Фокина.

— Где старший лейтенант Фокин? — спросил он у Комарова.

— Не знаю, товарищ полковник. Вроде был здесь при построении.

— Товарищ Фокин в комнате отдыха, — сказала старшая официантка Элла. — Я приглашала его. Он отказался…

Преображенский не дослушал Эллу, встал из-за стола и пошел в спальное помещение.

Фокин лежал на койке прямо в обмундировании.

— Больны, Афанасий Иванович?

Фокин приподнял большую, чисто выбритую голову, увидел полковника и попытался закрыться подушкой.

— Больны, что ли? Я же вас спрашиваю!

— Нет. Не болен…

— Тогда в чем дело?

— Эх, товарищ полковник, товарищ полковник, — Фокин тяжко вздохнул, засопел.

— Спали?

— До сна ли тут!

— Почему не на обеде?

— Не хочу.

— Да что с вами? Боевой летчик и вдруг раскис! Афанасий Иванович, не узнаю вас, — Преображенский нарочно говорил с упреком, догадываясь о состоянии летчика.

— Я же не дошел до Берлина! — вырвалось с болью у него из груди. — Не дошел! Мне… стыдно ребятам в глаза смотреть. Я, старший лейтенант Фокин, которого вы, товарищ командир, часто в пример ставили, и не дошел! Не дотянул…

— Знаете, Афанасий, а ведь и у меня при подходе к территории Германии появилась мысль отбомбиться над Штеттином. Когда в месиво попал, в сплошные кучевые облака, — просто сказал полковник.

— Но все-таки вы дошли до Берлина! — воскликнул Фокин. — И другие дошли.

— И вы сегодня дойдете, уверен.

— Я лечу?

— Конечно! Как же без вас?

Фокин встал, вытянулся во весь свой богатырский рост, расправил широкие плечи. Как клятву произнес:

— Сегодня я обязательно дойду до Берлина! Слово коммуниста, товарищ командир!

— Верю, Афанасий, верю, друг мой боевой, — полковник дружески подтолкнул Фокина к двери. — А сейчас быстро обедать. Красавица Элла вам такие блюда подаст — пальчики оближете!

В 20 часов построение у подземного командного пункта, последний инструктаж, получение метеосводки. И в 21 час — взлет.

Опять летели три звена: первое возглавлял Преображенский, второе — капитан Гречишников и третье — капитан Ефремов.

В состав звеньев вошли экипажи капитанов Плоткина и Есина, старших лейтенантов Фокина, Трычкова и Финягина, лейтенантов Кравченко, Александрова, Русакова и Мильгунова.

Увеличили калибр бомб. Кроме ФАБ-100 и ЗАБ-50 на самолетах, моторы которых были меньше изношены, на внешнюю подвеску поместили по одной или по две ФАБ-250.