Операция «Аврора»

Андрей подоспел как раз, когда Минаков, тоже бледный и мокрый от пота, пытался засунуть револьвер во внутренний карман пиджака.

– Браво, поручик! – тихо сказал Голицын.

– В-вы видели? – заикаясь от волнения, тоже тихо спросил Минаков. – Зв-вери, а?

– А с чего бы им звереть?

– Так в-вычислили меня в трактире. У нашего мерзавца, как оказалось, полно добровольной охраны.

– А где он сам?

– Там… наверное…

Минаков понурился, сообразив, ради чего могло быть разыграно всё представление.

– Так, поручик. Оставайтесь здесь, следите за выходящими и садящимися в пролетки.

Голицын твердым шагом направился к дверям трактира.

Внутри шло обычное веселье, будто и не случилось ничего буквально минуту назад. В главном прокуренном зале пахло подгоревшим мясом, кислой капустой и… компотом! Сновали туда-сюда половые, ярились поднабравшиеся с утра поденщики – видать, получили накануне расчет. Андрей прошел через зал, поднялся по ступенькам на полуэтаж, где располагались «кабинеты» для особых гостей. Нужный вычислил сразу – перед его дверями маячила парочка амбалов в подрясниках и с невозмутимыми, почти каменными физиономиями.

Голицын, не сбавляя хода, шагнул между ними к двери кабинета. Путь в последний момент преградила волосатая рука.

– Кто таков?

– Служба охраны высшей администрации. – Андрей сунул под нос амбалу свой жетон. Рука не исчезла. – Что еще?

– Не положено.

– А если так? – И Голицын нанес короткий, быстрый удар снизу в локтевой сустав охранника. Рука его тут же бессильно повисла, парализованная. Воспользовавшись замешательством амбалов, Андрей распахнул дверь и шагнул в кабинет.

В общем-то, он увидел почти то, что ожидал. Распутин развалился на широком диване у стены напротив двери. На подушках вокруг него разлеглись несколько юных красоток в одеяниях древнегреческих нимф. «Святой старец» вкушал манную кашу с изюмом и цукатами из рук одной нимфы и запивал еду горячим молоком с гречишным медом, могучий дух которого заполнял комнату.

При виде Голицына Распутин поперхнулся кашей, оттолкнул нимфу с чашей молока и выставил вперед длинный, корявый палец.

– A-а, капитан!.. Опять ты житья честным людям не даешь?

– Не капитан, а подполковник, – холодно поправил Андрей, останавливаясь перед диваном и засунув руки в карманы брюк. – А ты, гляжу, за старое взялся. Юных дев совращаешь?

– На путь истинный наставляю я дщерей сих! – фальцетом возгласил Гришка. – Токмо благодаря заботе моей, девы сии в целомудрии и правде к жизни земной готовятся!..

– А ну, брысь отсюда! – грозно рыкнул на нимфеток Голицын. Кто-то охнул, кто-то взвизгнул, но сбежали все. – А теперь, гнида, поговорим о твоей дальнейшей жизни, – голосом, не обещающим ничего хорошего, продолжил подполковник.

Оглянулся, увидел стул, поставил его перед диваном, но сесть не успел. Сзади раздался утробный рев обиженного медведя – это ушибленный амбал возжелал отомстить обидчику и попытался заключить Андрея в смертельные объятия. Рефлексы, наработанные месяцами тренировок, не подвели. Голицын, используя для верности стул в качестве опоры, провел образцовый фуэте, и «псевдомонах», оглушенный ударом в висок, грохнулся поперек дверей. Его напарник, ворвавшийся следом в кабинет, споткнулся о тело и растянулся у ног Андрея.

– Я бы на твоем месте не вставал, – тихо, но грозно посоветовал Голицын, прижав его шею ботинком к полу. – Ну-с, продолжим, – повернулся к замершему в испуге Распутину. – Итак, вот тебе план дальнейшей жизни. Ешь, пьешь, гуляешь в свое удовольствие и… докладываешь мне подробнейшим образом содержание всех – подчеркиваю, всех! – разговоров с твоими приятелями из министерских, политических, масонских компаний. Дабы у тебя, скотина, не возникло желания меня провести или сбежать из столицы, приставляю к тебе отныне своего человека в качестве… секретаря. Он будет тебя сопровождать повсюду, где возможно, и тоже мне докладывать ежедневно о твоем поведении. Ежели он вдруг пропустит доклад, я сочту это за твое неповиновение и сделаю соответствующие выводы. Имей в виду, у Службы на тебя досье – толще Библии! Дернешься – пропал! Вопросы?..

Гришка шумно сглотнул, завозился на подушках, косясь на распластанного под ногой Голицына телохранителя.

– Надо же… в подполковники прыгнул… Экой шустрый! Небось и начальником большим стал?.. Ништо, найдется и на тебя нонешнего управа! – Распутин все больше распалялся, пытаясь выгнать засевший в сердце страх. – Да я самому Маклакову пожалуюсь. Ужо он тебя…

– Николай Алексеевич – вернейший слуга государев и честнейший человек! И не тебе, мразь, поганить своим ртом его доброе имя! – Голицын едва не потерял контроль, но все же сдержался. – К тому же, чтоб ты знал, именно поручением министра внутренних дел я назначен начальником управления в СОВА. Так что лучше не брыкайся – целее будешь. А пока можешь завтракать дальше. Сейчас к тебе присоединится твой новый секретарь. Он же будет отныне заботиться о твоей шкуре. А этих бугаев уволь – ни черта они тебя не защитят!