Оператор совковой лопаты

А ещё его порадовала каша. Невкусная, если честно. Крупноваты зёрна, хотя сварена мягко, даже до липкой тягучести. Но вкуса нет. Пустота. Соль это дело слегка поправила, хотя и не кардинально. Организм, однако, наплевал на отношение хозяина к продукту, употребил его полностью и сыто рыгнул.

А здоровье и силы к нему возвращались. Мишка не дурак, чтобы капризничать при приёме горьких лекарств или едких натираний. Всё принимает стойко и ждёт очередного сеанса физиотерапии. Правда, с этим «лекарь» почему-то не торопится. Питамакан, кстати, совсем на глаза не появлялся. Спросил про него, как мог, полюбовался на грациозный жест, вроде как: «А нету». Кое-какие слова он начал понимать, но не уверен, что верно.

Нос стал прочищаться и перестал свербеть. Кашель сделался редким и результативным. Голова прояснилась. Жизнь налаживалась. Айн помогла ему вымыться в его злополучной баньке, но дело это прошло без игривости. А потом обрядила в полную дикарскую амуницию. Кожаные штаны — мягкие и просторные и кожаную рубашку вроде футболки, однако с расклёшенными цыганскими рукавами без манжет. Кожаные же калошки на ноги. Сама она так же одета.

Ещё показала, где висит тёплая куртка с мехом. Вместо застёжки впереди завязки. Ни шапки, ни капюшона в составе амуниции не предполагалось.

В её свёртке-мешке содержится мальчишка явно человеческого племени. Сидеть не может, но головку держит и поворачивается на звук или движение. Звуки всякие издаёт. Писает и какает в пучок пакли, что привязывает к его попе Айн. Прототип памперса. Пацану редко предоставляется хотя бы малая толика свободы. Обычно участь его печальна: он лежит в мешке, что болтается у матери за спиной или под мышкой. Изредка младенца кладут на шкуру, что лежит на полу и служит его мамочке для сна. Он тогда шевелится и, случается, переползает на животе. Так, чуть-чуть.

Кажется, что родительница уделяет сынуле маловато времени. Дрова таскает, готовит. Много у неё хлопот. Вот долго разглядывала его охотничий лук. Поколдовала со стрелами в районе оперения, потом разразилась длинной непонятной тирадой, выслушала в ответ таблицу умножения на три, удовлетворённо улыбнулась и, затолкав отпрыска в мешок, оделась, забрала лук и удалилась.

Потом кормила больного свежеприготовленной печенью, скоблила под навесом шкуру его костяными скребками. Небольшого оленя добыла. Сходила в лес, подстрелила и принесла на правом плече, а на левом — сумка с сыном. И лук со стрелами в руках. Ничего лишнего — кошелёк и авоська. Вроде на рынок отлучилась.

Олень действительно совсем маленький, килограммов тридцать, не больше. А ведь лук Мишка под свою силу рассчитывал. Он, хоть и не богатырь, нормальную для мужчины силёнку имеет. И то, что кроманьонка тетиву натянула, а потом сняла — это знак. Знак того, что доисторическая девчонка ни в чём ему не уступает. И вообще, живёт она здесь. Причём с тем, с кем пожелает.

Глава 19 Ухаживание

Здоровье к нему возвращалось постепенно. И силы свои он тратил на ухаживания. Как полагается обхаживать дикую первобытную женщину, точной информации не было. Поэтому действовал в духе своего времени.

Отковал и снабдил крепкой рукояткой отличное шило. Был у него какой-то ненормальный негнущийся гвоздь, вот его и пустил в дело. Айн искусно оплела рукоятку ремешками и с удовольствием пользовалась подарком при шитье.

Изготовил шило с крючком из самого длинного из сохранившихся гвоздей. Без надфиля, с молотком и шершавым камнем задача головоломная. Дважды переделывал, отчего избыток длины оказался утерян. Девушка выглядела довольной. Она ведь часто со шкурками работает. Стальной крючок крепче костяного и ухватистей.

Сделал отличный ножик с удобной ручкой и маленьким лезвием. Постоянно ведь кожи кроит. Причём вырезает фигурно. Заработал улыбку.

А ещё Айн оказалась лакомкой, так что варенье всё перевёл на её угощение. И орешки с сушёными ягодами для неё растирал, очень эта композиция дикарке нравилась.

С сынишкой её подружился. Кроме кормления грудью, всё для мальчишки делал. Играл, менял промокшую паклю, мыл, когда случалось… ну бывает с мелюзгой, чего уж там. Кстати, паклю эту, когда испачкается, не выбрасывают, а стирают и просушивают. Потом потрепать чуток — и снова в дело. Запасы её велики, но конечны. И вообще, это явно какой-то мох, только обработанный. Может быть, варёный.

А ещё Мишка не стеснялся и пищу приготовить, и посуду помыть. Начал эксперименты с глинами: замачивания, взбалтывания, осаждения. Добавки всякие вводил — песочек, молотые кости, золу. Рецептуру протоколировал на листах коры, образцы помечал. Самих глин у него было три сорта из разных мест, так смешивал в нескольких пропорциях. Налепил изо всего этого разнообразия самых расходных горшочков, что чуть более полулитра, и провёл первый после длинного перерыва обжиг. Несколько рецептур оказались перспективными. Особенно один вид керамики порадовал своей плотностью. Совсем воду не пропускал. Похоже, песочек в толще стенок расплавился и пропитал поры.