Оперативный псевдоним

– Тогда вам совсем плохо, – согласился Лапин. – У меня хоть паспорт российский.

Он попытался представить, какие выгоды может ему принести российский паспорт, но в голову ни одной идеи не приходило. Но что-то, сказанное барменом, зацепило память и сидело в ней занозой. Тахиров! Эту фамилию несколько раз называл оператор полиграфа! Спрашивал, знает ли он Тахирова, связан ли с ним...

– А кто такой этот Тахиров?

Ашот подкатил глаза-маслины.

– Как, так ты не знаешь? Это очень большой человек! Большой бизнесмен! У него и бензоколонки, и рестораны, и автомастерские, и базы отдыха, и казино... Все его уважают, депутат, в газетах фотографируют, бедным деньги жертвует, по телевизору выступает... И вообще... Если сюда какой-то рэкет зайдет, только скажешь фамилию – убегают! Я не просто сказал, чтобы сказать, – действительно убегают! Два раза так было, да.

«Почему они меня спрашивали про этого бизнесмена? Что у меня с ним общего?» – не мог понять Лапин.

– А какой он из себя?

– Откуда я знаю... Ты Ельцина видел? И я Тахирова не видел. И Самвел не видел. Только слышали.

Ашот поставил на черную полированную стойку чашечку кофе.

– Коньяк тоже, да?

Сергей поколебался, но самую малость. Пока деньги есть, и одна рюмочка его не разорит. Зато ощущаешь себя совсем по-другому...

– Давай...

Коньяк он, как всегда, влил в чашку, пригубил, обжигаясь, втянул перемешавшиеся ароматы кофе и спиртного. Мысль о том, что все это уйдет и он вновь опустится на самое дно жизни, казалась непереносимой. Тонька вмиг утратит покладистость и добродушие, да и пацан... Он ждет от батяни помощи, а не получив ее, вмиг переведет обратно в Чокнутые. Но при чем здесь Тахиров?

– Привет богатым людям! – В зал вошел Самвел с черным кейсом. – Слушай, Ашот, ты был не прав, кое-что я все же принес.

Сергей допил кофе. Здесь не пересидишь своих проблем. Тем более у ребят имеются свои. Он молча положил на стойку пятнадцать тысяч.

– Попробуй, друг, сколько весит? – Самвел сунул чемоданчик Лапину в руку.

– Девять килограммов. Может, около десяти.

– Верно! – Теперь тот поставил кейс перед Ашотом. – А что внутри?

– Анаша! – рассмеялся тот. – Или баксы.

Щелкнули замочки. Внутри лежали полиэтиленовые пакеты с жареными кофейными зернами.

– Взял оптом, продадим с наценкой, вот наш маленький навар, – подмигнул Самвел.

– Чтоб хозяин не засек, – Ашот спрятал кейс под стойку. – А интересно, сколько бы здесь поместилось «зеленых»?

– Миллион долларов – это как минимум, – чисто механически ответил Лапин. – Если закладка производилась сотенными купюрами.

Джип медленно катился по нечищеной улице. Семен рассчитал все верно, они увидели, как измочаленный человечек нырнул в парадную дома номер восемь, и только после этого мотор взревел и перебросил их через оставшиеся сто метров.

– Бери его! – приказал Семен, и брат послушно бросился следом. Семен хотел было остаться в машине, там и одному делать нечего, но что-то заставило его изменить планы. Он тоже скрылся в доме и не видел, как от угла кинулась к джипу еще одна нелепая фигура.

В подъезде дарил полумрак, брат медвежьими лапами схватил человечка за локти.

– Иди со мной, сука, а то пришью! – прошипел он традиционную и весьма доходчивую фразу.

Но Дуремар рванулся с нечеловеческой силой, свойственной наркоманам в критической ситуации, и легко освободился из борцовского захвата. Брат оторопел и по инерции протянул руку, еще не понимая, что события отклонились от задуманного сценария. В это время у него кольнуло в животе, но не так, как бывает, когда обожрешься мясом, а пугающе длинно, от пупка до самых кишок. Дуремар вывернулся из-под простертой ручищи, но убегать не стал, брат почувствовал еще укол и еще, но, только рассмотрев глаза своего противника, понял, что эти уколы означают. Дуремар колотил шилом как заведенный, рука стала липкой, и он понял, что сейчас гладкая ручка выскользнет. В это время хлопнула дверь.

– Семен, он меня убил, – утробно выговорил брат, оседая на грязный, заплеванный семечной шелухой пол. Уколы превратились в раскаленные угли, которые выжигали ему все внутренности, причиняя непереносимую боль.

– Что?! Ах сучара!! – страшно зарычал Семен и сунулся за револьвером, но дверь хлопнула еще раз, и слесарный молоток ударил его в позвоночник, лопатку и ключицу. Семен был одним из лучших «солдат» речпортовской группировки, он участвовал во многих разборках, ходил на ножи и на стволы, верил в удачу и выходил победителем из любых переделок. Сейчас у него отнялась правая часть тела от плеча до пояса, он перестал ощущать рельефную рукоятку «тэтэшника», да и руку свою тоже перестал чувствовать, как будто ее не было вообще. Внезапно пришло понимание, что этот заплеванный подъезд, в который они зашли для минутного дела, станет местом его конца. Животный ужас плеснулся где-то внутри и выплеснулся наружу.