Оперативное вмешательство

И снова наступила ошарашенная тишина, причем с эпитетом «гробовая». Народ, скрипя мозгами, переваривал это сверхнеожиданное заявление, пытаясь понять, снится им все это или происходит на самом деле. И в этот момент с шумом, гамом, криками «Долой Самодержавие!» и клубами морозного воздуха в чайную ввалилась группа из полудюжины хорошо одетых личностей, в которых весьма трудно было заподозрить рабочих. Любой городовой, встретив этих господ на улице, сразу бы отнес их к категории «чистая публика», со стороны которой не стоит ждать каких-либо неприятностей. Однако впечатление портили железные прутья, которые эти нежданные визитеры сжимали в своих руках. Именно таким образом Собрание фабрично-заводских рабочих обычно посещали агитаторы партии социалистов-революционеров (принадлежность Рутенберга к этой малопочтенной организации держалась Гапоном в глубокой тайне, а социал-демократы, большевики и меньшевики, присутствовали в его руководстве изначально).

– Ну вот, как по заказу… – произнес загадочную фразу Артанский князь, в то время как его адъютанты взялись за табельные «федоровы», а разъяренная Кобра, сказав: «Батя, я сама», с лязгом потянула из ножен Дочь Хаоса.

Но первым успел Дима-Колдун – и ворвавшиеся агитаторы вдруг окаменели вместе со своими прутьями в самых причудливых позах. И все, никто никуда не идет – ну прямо тебе музей восковых фигур мадам Тюссо.

– Вот это я понимаю – чистая работа, – хмыкнул император. – Спасибо тебе, Дима. Сделано хорошо.

– Не за что, Михаил Александрович, – ответил мальчик, – если бы Ника начала танцевать тут свой танец с Дочерью Хаоса, то мало бы не показалось никому…

– Пожалуй, ты прав, Колдун, – смущенно сказала Кобра, остывающая после вспышки боевой ярости, – не стоило мне рубить этих несчастных на куски. Все же это не юстиниановские ескувиторы. Пусть лучше ими займется лично товарищ Бергман. Так это будет полезней для дела.

Говорили вроде люди на чистом русском языке, но никто из присутствующих так ничего и не понял. И тут опять подсуетился Алексей Карелин.

– Ваше Императорское Величество, – с беспокойством произнес он, – мы, конечно, были совсем не рады приходу этих политических агитаторов, но совсем не хотели бы, чтобы тут произошло смертоубийство.

– Никакого смертоубийства нет, Алексей Егорыч, – авторитетно заявил император. – Ведь это было заклинание стасиса, не так ли, Дима?

– Именно так, Михаил Александрович, – ответил Колдун, – время для них остановилось, и теперь, когда заклинание снимут, они будут совсем как новенькие, и даже не испуганные. Я подумал, что тут так чисто и уютно, но если в свое удовольствие позволить действовать Нике, то потеки крови потом пришлось бы отмывать даже с потолка. И уж точно не стоило обнажать тут одновременно Дочь Хаоса и меч Бога Войны…

– А паччему ты применил именно стасис, а не, к примеру, паралич? – спросил Сосо. – Ведь тогда этих людей можно было бы допросить прямо здесь, и узнать, кто их сюда прислал.

– Понимаете, Иосиф Виссарионович, – сказал Дима, – заклинание паралича нельзя применить так же быстро, навскидку, как и стасис, потому что парализуемого сначала требуется обследовать, чтобы случайно не задеть функций дыхания или сердцебиения. Иначе может получиться то же самое убийство, а я дал себе слово, что никого не буду убивать, даже по неосторожности…

Сосо хотел еще что-то сказать, но тут вмешался Михаил, вызвав своим заявлением улыбки на лицах некоторых присутствующих.

– Товарищи, – сказал он, – давайте прекратим прения в кулуарах и перейдем к главному вопросу. Алексей Егорыч, ведь у вас же здесь клуб-чайная? Вот и организуйте нам такие условия, когда Мы за чашкой чая сможем общаться со своим народом сидя за одним столом, как во времена Владимира Красно Солнышко, ибо стоя свои дела делают только кони…

«Сергей Сергеевич, – послал мысль Дима-Колдун, – генератор харизмы у Михаила Александровича включен на полную мощность и формирует Призыв несколько иного, чем обычно, типа. О формуле тождества, как с воинами, речи не идет. Он добрый и любящий отец, а призываемые в Верные – его любимые и послушные дети, которым он гарантирует свою любовь, защиту и повышения благосостояния…»

«Все правильно, Дима, – мысленно ответил Серегин, – Михаил, как настоящий монарх, может обращаться с Призывом и к воинам, и к труженикам, а я, как бог-полководец – только к защитникам Земли Русской и к тем, кто видит во мне наилучшего военного вождя. Титул Артанского князя у меня несколько виртуальный, ибо, чтобы воспользоваться всеми его возможностями, я должен натурализоваться в том мире, где расположено мое титульное владение, пустить в него корни и стать ему плоть от плоти и кровь от крови. А это прямо противно моей должности младшего архангела. Я думаю, что, когда мы дойдем до того мира, который Господь обещал мне в ленное владение, только тогда у меня появится возможность призывать под свои знамена тружеников, а не только воинов….»