Опера вызывали?!

Гений сел за руль, выехал на дорогу, покосился на меня, но промолчал. Я тоже не находила слов, но поймала себя на мысли, что тишина между нами не напряженная, а легкая, успокаивающая. Из колонок лилась музыка, Евгений расслабленно вел машину, а мне вдруг дико захотелось спать. Веки словно свинцом налились, а я без конца зевала в кулак.

Дорога до дома показалась слишком короткой. Евгений остановил машину у моего подъезда, развернулся корпусом ко мне, не глуша мотор, и сглотнул.

Посмотрел так, что у меня слова в горле застряли, протянул руку и снова, как и возле университета, протянул руку, касаясь большим пальцем нижней губы. Провел по подбородку, скуле, заправил за ухо прядь волос, легко касаясь чувствительного местечка за ухом.

— Я позвоню, — хрипло пообещал он, — и ты звони. В любое время, когда самой захочется. Вдруг ты станешь по мне скучать, — с надеждой предположил он.

Я кивнула, даже самой себе не в состоянии объяснить, почему я позволяла ему так меня касаться. Из горла вырвался рваный вздох:

— Тебе пора!

Гений напрягся и нехотя выдавил:

— Да.

Резкими движениями, словно договариваясь сам с собой, он выпрямился на сидении и обеими руками с силой сжал руль.

У меня пересохло в горле. Стоящая за нами машина истошно сигналила, намекая на то, что припарковался Гений крайне неудачно.

Я вышла на улицу, прижимая к груди свою сумку, и машина Гения сразу же сорвалась с места.

Я поднялась домой, отбросила сумку в сторону, скинула кроссовки и ушла в свою комнату. Нырнула под одеяло, укрывшись с головой, закусила губу и… мгновенно уснула.

Проснулась, когда солнце уже почти зашло. Было жарко и неудобно, а я запуталась в собственном одеяле. Протянула руку, взяла мобильный и открыла сообщение от Гения:

«Я хочу получить обратно все свои поцелуи от тебя.

И дыхание, которое ты задерживала!

Отдай мне все приветы и прощания,

И упакуй каждое «доброе утро» и «спокойной ночи»

Я хочу рассветы и Луны

Я забираю все твои поцелуи…»

Глава 33

Жека

Я сидел в своем кабинете, тихо матерился и пытался составить отчет. Дело по тройному убийству я закрыл, честно заслужил премию, но и это не радовало. Потому что уже, мать его, среда, а я за четыре дня видел Цветочка только дважды, и при очень неблагоприятных обстоятельствах.

В понедельник я решил порадовать ее букетом и, чего уж скрывать, показать всем в ее университете, что Лиля моя. Обозначить территорию. Не к Багрову же идти с вопросом есть ли у Цветочка парень. Стыдно как-то…

Мое красивое появление с большим букетом прямо в стенах универа Лиля оценила, конечно. Сказать, что она была ошеломлена и обескуражена — ничего не сказать, потому что я ее еще и в щечку поцеловал на виду у всей ее группы! Ну а что? Пусть все знают, что моя!

Букет Цветочек не приняла и немного пошипела для профилактики, потому что я, видите ли, совсем распоясался, и нечего тут первый подвиг нарушать. А у нее еще три пары, не идти же на занятия с ромашками! И, пока мы вручали друг другу те треклятые цветы, букет немного помялся и истрепался. Пришлось с этим же букетом отправляться в обратный путь к машине.

Но я ей вечером завез другой, очень быстро, потому что работа, работа и еще раз работа. И отпуск зажали, а я бы взял. Жаль, что причина «ухаживание за строптивой пельмешкой» уважительной моим начальством не считалась.

В тот же день, видя зверское выражение на лице моего любимого друга и адвоката, отложил в сторону свои душевные переживания, напялил костюм купидона и занимался сводничеством Руса с его же студенткой, на которую он не запал, ну вот вообще…

В дверь кто-то аккуратно постучал, и на пороге возникла Слава, она же Мирослава или, как ее прозвали Лилечка с Синицыной, загрызайка. По-моему, девчонки придумали ей идеальное прозвище, прямо в суть заглянули.

— Привет, — хмуро произнесла она, пряча глаза.

— Здравствуй, птичка моя боевая, — оскалился я. — Входи, объяснительную мне напишешь.

Слава сморщила нос, прошла в кабинет и села на стул. Я протянул ей лист бумаги, ручку и образец. Откинулся на спинку стула и вздохнул. Слава мне никогда не нравилась. Она взяла в свои ладошки с острым кошачьим маникюром адвокатские яйца и превратила Логинова в ледяную сосульку.

А сколько она мне нервных клеток попортила… Один ее крик в трубку, что я, видите ли, на друга плохо влияю и таскаю его «по бабам», чего стоил…

— Как дела, Слава? — приподнял я бровь.

— Громов, иди в задницу!

— Фу, как некультурно. Мирослава, где твои изысканные манеры? Исчезли вместе с Логиновым? Или вчера в драке потеряла, когда мою девушку обвинила в том, что она спит с моим же другом?

— Если эта блондинка — твоя девушка, то так тебе и надо, Жека, — махнула рукой Мирослава.

— Она умеет давать сдачи, — испытывая непередаваемую гордость за Лилечку, умилился я.