Опер против «святых отцов»

А на одной из блатхат предутренней Москвы вели разговор приехавшие сюда Харчо и Автандил с вызванным Вованом.

Порывистый Харчо, прозванный так за любовь к наваристому кавказскому супу, горячился больше сдержанного Автандила, гасившего возбуждение сухим вином. Харчо, куря одну сигарету за другой, повторял:

— Какой глупый наезд, понимаешь! Зачем нормальных людей валить, а? Зачем кровь лить, когда можно спокойно договориться!

— Предупреждал меня Сверчок, что Белокрыл по-хорошему не поймет, — цедил Вован. — Каюсь, не придал я тому большого значения. Что дальше делать будем?

— Это твои дела, дорогой Вован, — проговорил Автандил, отхлебнув из стакана. — Наши бабки — твоя забота.

— Как что? — возникал Харчо. — Кровью умоем попов, понимаешь! Я, Вован, первым с твоими ребятами на квит пойду!

— Попы в этом лишь заправляют, братки, — объяснил Вован. — А командует стрелками у них Белокрыл, с которым вы по долгам лясы точили. Он, я узнал, — бывший генерал КГБ.

— Вот как! — уважительно произнес Автандил. — Я и смотрю: четко его парни работали! Мой так вертанулся под пулями. Я беспрерывно по нему в коридоре стрелял, но он ужом ушел.

— Что ты поешь, Автандил? — не согласился Харчо. — Я из кабинета одного на улице сразу завалил.

— И все же потери: двое наших против ихнего одного, — напомнил Вован. — Не знаю, кого Белокрыл в эту команду направил, но трое его нападавших вас четверых перекрыли.

— Внезапно они наехали, — проворчал Харчо.

— Лады, — прекратил перебранку Вован. — Вы, кунаки, мне ясно теперь скажите, чего дальше желаете? Или бабки с Белокрыла все же станем снимать, или его лично поучим?

— Пусть кровью заплатит эта паскуда, — торжественно произнес Харчо. — Мы с ним честно базарили, понимаешь, хлеб-соль водили, а он шакалом оказался.

Автандил усмехнулся, рассудительно заговорил:

— Что из того, если завалим пузана, дорогой Харчо? Мы потешим свое сердце, но останемся с пустым карманом. А при такой обиде мы можем его строго подвесить: так, что и бабки отдаст, и проценты со счетчика, какой на него немедленно включим.

— Автандил толково говорит, — прокомментировал Вован, — хотя душа у меня горит Белокрыла немедля положить: теперь на нем и мне должок за двоих из моей бригады. Но я с ним сочтусь, когда дело окончательно проверну, в каком вам помочь мои паханы обещали. Автандил мудро микитит: счетчик за наезд немедленно на генерала включаем с той суммы, что по старым долгам на магазине висит.

— Дорогой Вован, — продолжил воодушевленный его поддержкой Автандил, — до этого я и Харчо с Белокрылом базарили, пытались дело уладить, на крышу востряковских намекали. Теперь пора тебе свое слово ему сказать.

Вован кивнул.

— Есть у вас домашний телефон Белокрыла?

Автандил развел руками.

— Мы ему только в офис звонили.

— Ништяк, — сказал бригадир, — попробуем узнать.

Он набрал номер телефона квартиры Феогена. Спустя некоторое время трубку взяла Мариша.

— Приветик от нового знакомого, — проговорил Вован.

— Ой, — тревожно прошептала Мариша, — сегодня вечером Феоген из командировки вернулся. Хорошо, без задних ног сейчас спит, звонка не слышал. Ты теперь сюда не звони, я тебе буду звонить.

— Мариш, — с воркующими интонациями произнес Вован, — извиняй. Тут крутая разборка с «Покровом». Люди Белокрыла моих двоих постреляли, одного своего потеряли. Нужен мне прямо немедля его домашний телефон, чтоб за жабры взять. Ты его этот номер не надыбала?

— Подожди, Вованчик. Сейчас я для тебя расстараюсь.

— Как? Ты не рискуй. Феогена не надо спрашивать.

— Да я и не собираюсь, — горячо зашептала Мариша в трубку. — В его записной книжке постараюсь телефончик найти. Жди.

Минут через пять Мариша снова взяла трубку:

— Есть! Записывай.

Она продиктовала цифры. Вован записал и нежно закончил разговор:

— Ладненько. Целую, лапуля.

Бригадир взглянул на кунаков, засмолил неизменный «Беломор» и набрал номер квартиры Белокрылова.

Генерал не спал, осмысливая информацию Ракиты о провале «покровской» акции. Он поднял трубку зазвонившего телефона, думая, что это опять Ракита, но услышал незнакомый голос:

— Спокойная у тебя ночь? Не очень, а?

— Кто говорит? — сердито спросил Белокрылов.

— Вованом меня кличут на Вострякове. Прикинь сам: если я тебе, падла, звоню, то и убрать могу в любой момент, точно как твои псы сегодня моих людей постреляли.

У генерала невольно сжалось сердце. Он быстро достал из тумбочки пистолет, выключил лампу, горевшую над изголовьем кровати. Вован словно увидев его суету, продолжил:

— Сыграло очко? Я в него тебя перед смертью отдрючу за двоих братанов.

Белокрылов пришел в себя, сообразив, что раз не напали сразу, а звонят, значит, будут искать компромисса. Он сдержанно проговорил:

— Я тоже одного потерял.

— Но ты наехал, а был не прав. Ты Автандила и Харчо обул и вместо бабок пулей рассчитываешься? — тоже поспокойнее признес Вован.