Опечатанный вагон. Рассказы и стихи о Катастрофе

…Папа и мама Мумика решили, что дедушка будет жить в комнатке, которая принадлежала бабке Хени, но, кроме этого, он на нее совсем не походил. Он не мог сидеть даже полминуты спокойно, и даже когда спал, все время вертелся и разговаривал во сне, а руки все дергаются и прыгают. Очень быстро выяснилось, что нельзя держать его дома взаперти, потому что тогда он начинал плакать и кричать, и поэтому ему дали полную волю. По утрам, когда папа и мама уходили в лотерейную банку, а Мумик в школу, дедушка Аншель разгуливал у перекрестка, а когда уставал, усаживался на зеленую скамейку, напротив Беллиной кофейни и беседовал сам с собой. Он жил у Мумика и родителей ровно пять месяцев, а потом исчез. В ту неделю, когда он приехал, Мумик начал срисовывать его для марок королевства, а под рисунком написал (чтобы уважить дедушку) такие слова: «Аншель Вассерман, ивритский писатель. Погиб в Катастрофе». Белла угощала дедушку стаканом слабого чая, и деликатно напоминала ему, что ему медарф пишн[81], господин Вассерман, и уводила его, как ребенка, в свою уборную. Белла ведь просто ангел небесный. Ее муж, Хезкель Маркус, давным-давно помер, и оставил ее одну с Иегошуа, который был грудным ребенком, и наполовину мишигенер[82]-. И она сама этими вот десятью пальцами вывела его в офицеры высокого ранга и к тому же с дипломом. Кроме Иегошуа, Хезкель оставил ей в наследство своего отца, старого господина Аарона Маркуса, который — золь эр заин гезунт ун штарк, чтоб он был здоров и крепок, — был болен и слаб, и не соображал, что с ним делается, и почти не слезал с кровати, и Белла, хотя у Хезкеля она была как царица, и дома он ей даже стакан не позволял переставить отсюда сюда, так когда он помер, она, понятно, не сидела дома, задрав ноги, а сходу пошла работать в лавчонку, чтоб хотя бы сохранить постоянных посетителей, и даже расширила ее, и добавила еще три столика, и принесла в придачу кран для содовой воды и кофейную машину, и она стояла там на ногах с утра до ночи, и харкала кровью, и только подушка ее знала, сколько слез она пролила, но Иегошуа никогда не лег спать голодным, а от тяжелой работы еще никто не помер.