Опасный возраст

Но вот я оказался в уже знакомом зале, который преобразился до неузнаваемости. Большая часть инсталляций была завершена, и некоторые из них горели неоновым светом, выглядя причудливо и странно. Художники сновали туда-сюда, перебрасываясь репликами. Все выглядели страшно занятыми. Но Элены не было. Один из них, обмотанный длинным проводом, заметил меня, притормозил и сказал:

— А, это ты, здоро́во.

— Привет. Не знаешь, Элена тут?

— Да, — вдруг обрадовал он меня, — она сейчас в кафе.

Я сорвался с места и помчался назад, в старое крыло. Уже сквозь стеклянные стены я увидел ее. Элена сидела у окна, помешивая ложечкой в чашке. Ее взгляд блуждал в окне, и она казалась отстраненной. Я замер, прежде чем войти. Просто хотелось впитать в себя ее образ: только в одиночестве, когда люди думают, что их никто не видит, они по-настоящему бывают самими собой.

Но она меня заметила, и было уже глупо торчать за стеной и пялиться на нее. Я вошел и присел напротив, а она смотрела на меня с непривычным холодом.

— Неожиданно, — заметила она.

— Хотел тебя увидеть.

По бледным губам пробежала машинальная улыбка, но тут же пропала.

— Как… дела?

— Хорошо. Ты разве не должен быть в школе?

Я закатил глаза.

— Только не веди себя как моя мама.

— Верно, — усмехнулась она. — Я не твоя мама.

— Возьму себе попить.

Я подошел к стойке и сказал:

— Можно просто кофе, без молока, но с сахаром?

Бармен кивнул, и тут я почувствовал, что кто-то стоит за моей спиной. Я обернулся, зная, что этот человек ждет меня. Иногда просто чувствуешь такие вещи.

Дальше… наверное, пол ушел у меня из-под ног на секунду, как если бы я увидел привидение.

Там стояла Алина. Рыжие волосы разбросаны по плечам, они стали такими длинными… На ней было черное, наглухо застегнутое пальто, придававшее ей строгий, почти трагичный облик. Она слабо улыбалась, но в глазах застыл легкий страх.

— Привет, — ошалело выдавил я.

Может, надо было ее обнять? Но я застыл как идиот, не в силах пошевелиться и сделать что-то. В конце концов, мы не были чужими. Но сейчас, видя ее перед собой, я чувствовал только ступор, словно она стала не вовремя ожившим сновидением.

«Эй, увидимся во снах…»

Я просто не знал, что мне в данный момент делать: с собой и с ней.

— Привет, — сказала она слегка охрипшим голосом.

В ее глазах дрожали миллионы бликов, и раньше я всегда спрашивал, можно ли их сосчитать. Я вдруг отметил ее бледность и выцветшую улыбку. А еще она повзрослела. Она стала очень красивой девушкой.

— И давно ты тут? В смысле в городе? — лишь удалось спросить мне.

— Вчера прилетела, — ответила она, продолжая смотреть на меня во все глаза. — Я хотела прийти к тебе в школу, но вдруг… увидела тебя идущим по улице в противоположном направлении и пошла следом. Ты, как всегда, очень быстро ходишь.

И она немного неестественно рассмеялась.

Алина стала какой-то другой. Между нами пролегло чуть больше полугода, но они преобразили ее не только внешне. По тому, как она говорила, смеялась, смотрела, я вдруг почувствовал, что она сломлена где-то внутри. Или же это я был другим… Кто-то из нас определенно сильно изменился, и мы больше не совпадали.

Я получил свой кофе и вспомнил, что пришел сюда из-за совсем другого человека. Взгляд плавно переместился за спину Алины. Элена откинулась на спинку стула и уже давно наблюдала за нами с непонятной усмешкой. В ее глазах вдруг появилось темное, приглушенное любопытство. Она была единственной, кто понимал, что происходит, лучше нас обоих.

— Ты — и в музее? Так чудно́, — продолжала Алина, как всегда демонстрируя свою способность говорить за двоих. — Это непохоже на тебя, Сергей. Что ты тут делаешь? Вообще, мне кажется, странно, что я на тебя наткнулась именно тогда, когда захотела найти…

Она поймала мой взор, сфокусировавшийся на Элене за ее спиной, и обернулась.

— Кто это? — вдруг спросила она и с тревогой взглянула на меня.

Вообще-то, там еще сидело двое мужчин, но каким-то чутьем, возможно, женской интуицией, она поняла, что я смотрю именно на Элену.

— Это моя… подруга. То есть друг, — сбивчиво пояснил я. — Она художница и работает тут.

Элена плавно поднялась и без лишних слов вышла из зала. Всем своим видом она сообщала, что оставляет нас вдвоем, ведь нам нужно поговорить.

Я перевел взгляд обратно на Алину. Она продолжала улыбаться немного потерянно и несмело.

— Давай сядем. Ты надолго?

— Нет, — ответила она, перекидывая волосы на левое плечо. — На неделю. Папе нужно было кое-что уладить тут по прежней работе, и я напросилась с ним. Угадай почему.

Мы взглянули друг на друга и одновременно улыбнулись — правда, не очень счастливо. Словно в этой фразе мы, вдруг так неуклюже столкнувшиеся в этом месте, наконец-то вспомнили о том, что нас связало когда-то весной.

— Как Гонконг?

— Уродский город. Одни стекляшки, куча народа, все чужое… — выпалила она, на мгновение превратившись в ту, которую я знал.

Я внимательно разглядывал ее, стараясь тем самым осмыслить ее неожиданное появление. Но больше ничего не чувствовал, только какое-то остаточное смущение.

Неужели все умерло?