Опасности диких стран

Дубы, ильмы, буковые деревья и орешник гордо поднимали к небу свои могучие стволы, раскинув во все стороны пышные ветви и образуя темно-зеленый балдахин. Огромные деревья стояли тесно, образуя арки и своды, через которые в течение нескольких столетий не проникал ни один солнечный луч. Их корни, скрытые под пышной порослью и под тростником, который образовывал непроходимые изгороди, виднелись только там, где лес прерывался прогалинами, на которых виднелись упавшие стволы и побеги гигантских вьющихся растений, спускавшихся, как канаты, с ветвей до земли, тогда как их роскошные вершины сливались в одну темную массу с зеленым сводом, вокруг которого в вышине они обвивались. Эти огромные, тенистые прогалины сильно действовали на воображение путешественника и порождали в душе смутное чувство одиночества и покинутости. Чувства эти были бы не так сильны, если бы взор человека не наталкивался на густую стену непроницаемой зеленой листвы.

Дорога, которая вела наших путешественников по этой безмолвной, дикой стране, представляла собой обыкновенную тропинку, границы которой были отмечены звездами, т. е. отметками топора на деревьях. В тех местах, где возвышался тростник и виднелась густая поросль, была прорублена узкая дорожка, по которой едва могли проехать два всадника рядом.

Несмотря на это, путешественники быстро и весело продвигались вперед, но чем дальше они проникали в глубь девственного леса, тем чаще дорогу им преграждали лужи и топкие места, образовавшиеся вследствие дождей. Это обстоятельство вызывало чувство тревоги у капитана Форрестера, который опасался, что ему придется пробыть в дороге дольше, чем он рассчитывал. Но так как он все еще мог различать следы своих спутников, уехавших утром вперед, он старался подавить в себе все возраставшее чувство беспокойства и надеялся, что до наступления темноты достигнет переправы и догонит дожидавшихся его товарищей. Самое же большое опасение вызывал у капитана проводник, который с самого начала выказал крайнее недовольство приказанием полковника Бруце и ехал хмурый и молчаливый, совершенно не обращая внимания на попытки Роланда привести его в лучшее расположение духа. Он не изъявлял ни малейшего желания поддерживать разговор и коротко отвечал на все вопросы суровым, не располагающим к беседе тоном.

Часа через два после отъезда из крепости путешественники достигли болота, которое было значительно шире и глубже встречавшихся раньше. Роланд, беспокоясь о своей сестре Эдите, какое-то мгновение колебался, прежде чем пустить лошадь вперед, и эта короткая остановка вызвала у проводника такое грубое восклицание, что Роланд возмутился. Но он все-таки промолчал и только тогда обратился к проводнику, когда тот не пожелал помочь Эдите перебраться через небезопасное место, которое его сестра преодолела исключительно с помощью негра Цезаря.

— Друг мой, — сказал он ему, — жили ли вы когда-нибудь в такой стране, где вежливость по отношению к гостям и уважение к женщине составляют непременные качества всякого мужчины?

Проводник ни слова не ответил на это; он только зло посмотрел на Роланда и пришпорил свою лошадь, которая быстро понеслась вперед. Но Роланд не отставал от него и осыпал его справедливыми упреками, так как проводник вел себя в высшей степени невежливо и по отношению к нему, и, в особенности, по отношению к его сестре. Довольно долго проводник выслушивал упреки; наконец, видимо, осознав свою неправоту, он проговорил довольно мягко:

— Чужестранец, я ведь не собака и не краснокожий, и не негр, хотя мой нрав и суров. Поэтому я готов попросить прощения у дамы, если мое поведение оскорбило ее, и надеюсь, что вы этим извинением удовлетворитесь. А теперь вот еще что. Вы задали мне вопрос, и я поэтому считаю вправе и вас кое о чем спросить. Считаете ли вы справедливым и благоразумным отсылать из крепости человека, способного сражаться, назначив его проводником людей, идущих по такой дороге, по которой каждый слепой проедет не заблудившись, — отсылать человека в такое время, когда индейцы убивают наших жен и детей, когда все европейские колонии в ужасе и смятении? Вот о чем я хочу спросить у вас и прошу вас, как человека и солдата, ответить мне на него определенно и откровенно.

— Мой добрый друг, — возразил Роланд, смущенный вопросом этого человека, — вы лучше всех должны знать, нужен ли нам проводник по этой дороге или нет, и вы поэтому сами можете ответить на предложенный вами вопрос. Если вы не считаете грехом покинуть нас, то идите с Богом домой! Но только подумайте хорошенько, правильно ли вы поступите, если покинете беспомощную…

Но проводник не дал договорить Роланду.

— Вот ваша дорога, — быстро проговорил он, — она пряма, как стрела, а вот эта дорога приведет меня к воюющим индейцам. С Богом!

При этом восклицании он быстро поворотил лошадь, взмахнул ружьем над головой, испустил громкий, ликующий крик и в один миг скрылся за деревьями, раньше чем Роланд успел остановить его.